Баянистка молчала
– Ты понимаешь, – успокоился Вениамин Давыдович. – Ох ты, ласточка моя!
И поцеловал и вышел вон, ушел – и в комнате стало совсем тихо. В комнате вскорости стало даже совсем темно. Баянистка все молчала, молчала, молчала, а потом устроила на диванчике постель и, прошуршав одеждами, улеглась.
– Батареи-то не топят еще, – кашлянув, сказал из-под стола Валерий Иванович. – И что только думают-то? Холод-то до спины пробирает.
Баянистка молчала.
Тогда-то и вылез в темноту бородатый. Он мигом наклонился над баянисткой: губы красные, борода черная, зубы белые. Баянистка молчала.
– Ложусь! Чего уж там! – бормотал Царьков.
Ловко скинул одежонку и лез уже, и она, отталкивая, уже обнимала, запрокидывалась, и несомненно имели бы мы горький пример случайной связи, когда вдруг что-то как-то где-то неизвестно где – в пространстве ли, в материи ли – что-то вдруг зазвенело и лопнуло.
– Ой, нет! Нельзя! – взвизгнула баянистка.
– Ты чего? – встрепенулся Царьков.
– Нельзя! Мне показалось, будто что-то как-то где-то неизвестно где – в пространстве ли, в материи ли – что-то вдруг зазвенело и лопнуло.
– Ты что? Совсем спятила? Где там у тебя зазвенело? Что там у тебя лопнуло?
Баянистка лежала прямая и строгая.
– Это не у меня, – шептала она. – Это – ЗНАК. Это – голос новой, лучшей жизни.
– Да кому из нас в конце концов нужнее-то? – возмутился Царьков. – Не хочешь, так прямо и скажи.
Баянистка тихонечко плакала.
– Зазвенело и лопнуло. Зазвенело и лопнуло, – шептала она. – Как клейкая почка тополя раскрылась ИСТИНА.
– Идиотка! – крикнул Царьков. – Кругом одни идиоты! – крикнул Царьков.
И тоже заплакал. Они плакали. Им вместе было около восьмидесяти лет.
Пригласил бы я и вас вместе с ними поплакать, да вы наверняка откажетесь.
САМОЛЕТ ИЛЮШИНА
Один интеллигентный человек как-то зашел в булочную. И там он хотел подшутить над двумя девицами, которые скромно стояли близ алюминиевого стола, где килограммовые булки разрезают на две и на четыре части. Держали в руках большую бутылку красного вина.
А девиц-то на самом деле было три, а не две. Но третья томилась в очереди и невнимательно глядела поверх голов, щуря карие глазки.
Интеллигентный человек тоже собирался встать в очередь, но потом раздумал. Он подошел к девицам и сказал:
– Ха-ха-ха.
Девицы непонятно заулыбались и стали рассматривать интеллигентного человека, одетого в замшевую куртку из искусственной замши. И сами они, между прочим, были одеты довольно неплохо. Правда, у одной каблучок красной босоножки стесался, а у другой почернел зубик во рту, третий от центра. Ей бы его поменять да поставить золотую коронку – тогда бы была полная красота!
Следовательно, контакт был установлен. И даже та из очереди хоть и продолжала смотреть поверх голов, но в ее взгляде уже все равно что-то читалось, если кто умеет читать
Красные босоножки, нейлоновые кофты. Красота! И лишь вид бутылки красного вина ужасал, ибо имела бутылка гигантских размеров этикетку черно-белого цвета с желтым пятном.
«Эку дрянь пьют девчонки», – подумал интеллигентный человек.
И продолжая шутить, потянул бутылку к себе. Ладони девиц разжались, и они во все глаза смотрели на интеллигентного человека. А третья тем временем обвиняла кассиршу в хищении трех копеек. И, можете себе представить, доказала свою правоту.
– Унесу бутылку, – посулился интеллигентный человек.
Девицы молчали.
Тогда интеллигентный человек окончательно взял бутылку в свои руки.
– «Белое крепкое. Цена без посуды 1 рубль 20 копеек», – прочел он и торжественным шагом вышел из магазина.
Ожидая, что сейчас за ним кинутся, и тогда состоится у него с девицами разговор более конкретный и более веселый.
Но за ним не кинулись.
И тогда ум интеллигентного человека охватило помутнение. Он посмотрел на бутылку, осознал ее в своей руке и припустил мелким бегом. Завернул за угол и добежал до автобусной остановки.
Но автобуса долго не было, и помутнение рассосалось. Поэтому когда показался автобус, он уже был не нужен интеллигентному человеку. Интеллигентный человек стоял и смотрел на ужасную бутылку с ужасом.
– Вот я и украл, – прошептал интеллигентный человек. – Боже, что я наделал!
И он повернул назад. Он шел понурясь. Он ни на кого не смотрел. Но когда он снова зашел в булочную, девиц уже не было.