И тут раскрылась служебная дверь, и на низком пороге появился председатель местного комитета товарищ Шевчук.
Все встретили его довольно дружелюбно, но Шевчук, казалось, не верил в искренность приветствовавших его людей. Он был строг. Он откашлялся и сказал:
– Так, товарищи. Все слышали?
– Что еще такое слышали? – забеспокоились товарищи Шевчука.
– А то, что на завтра объявлен воскресник по озеленению.
Наташа Шерман, чистившая длинные ресницы такой ма-а-ленькой-маленькой черной щеточкой, уронила предмет, и он стукнулся: сначала о столешницу, а потом, отскочив от ее лакированной канцелярской поверхности, упал на пол.
– Как же так? – прошептала Наташа.
А дедушка Птичкин, сидевший в углу, посмотрел на Шевчука сквозь очки и пожал плечами.
– Не понимаю, – сказал он и отвернулся от Шевчука.
Были и другие реакции на сообщение, но самую интересную дал Омикин.
Шлепнувшись с небес, он завопил:
– Как же так? Не понимаю. Как же на завтра объявлен воскресник, когда завтра – суббота?
– Ну, субботник. Все, товарищи, идемте на субботник.
– Э-э, брат, шалишь! Субботник был в субботу, при шестидневке, а при пятидневной рабочей неделе субботник должен быть в пятницу, в рабочее время.
Омикин грозно встал и, будучи высокого роста, задел головой лампочку. Лампочка качалась. По углам и стенам качались несколько штук длинных теней Омикина.
– Вот. Правильно. Я тоже так думаю, – тихо отвечал Шевчук. – Если в пятницу – субботник, то в субботу будет воскресник. Воскресник по озеленению, товарищи.
– Да зачем же нам деревья? – кричал длинный Омикин. – Ты пойми, зачем нам деревья? Кругом – тайга. Живем в Сибири. Кругом – тайга, а мы будем сажать деревья.
– И траву. Траву еще будем сеять, товарищ Омикин. Уже получены семена травки-муравки, как ее зовут в просторечье.
– Не знаю! Не знаю! Кто будет, а кто и не будет. Надо было заранее предупреждать, – сказал Омикин и в сильнейшем раздражении отложил на счетах цифру 144 – сумму своего ежемесячного оклада.
Шевчук весь внутренне подобрался, и все ожидали, что он сейчас скажет что-либо звонким голосом. Но он был тих.
– Смотри! Твое дело, Омикин. Если воля коллектива для тебя – ноль, то… В общем, смотри, Омикин.
И он ушел не прощаясь.
И остальные служащие тоже разошлись, поскольку уже прозвенел звонок и делать им на работе больше было нечего. Звенел звонок.
А поздно вечером в однокомнатной квартире Омикина наблюдалось следующее: Омикин с женой пили чай с вишневым вареньем и водку. А когда жена ушла на покой, Омикин босиком прокрался в лоджию своего девятого этажа, протянул к небу длинные руки и стал молиться о дожде.
– О Боги, Боги! – молился Омикин. – Дуньте на Землю ветрами буйными, заберите небо в решетку частую, размойте дороги и подъездные пути! В таком случае воскресник не состоится, и я буду спокойно спать в своей постели.
Как это ни странно, но молитва возымела действие: к утру защелкали редкие капли – ударили, забарабанили. И зарядил мелкий мутный дождичек. Усталый Омикин поцеловал жену и лег с нею рядом.
Казалось бы – и все тут. Омикин победил, и все тут. Ему помогли Боги, он победил, и все тут.
Ан нет. Ибо воля коллектива, как вы это сейчас увидите, сильнее Богов.
В назначенный срок и Наташа Шерман, и дедушка Птичкин, и другие многие налетели на Шевчука.
– Ты что же это, Степан Парфеныч, объявил воскресник, а тут – дождь.
– Это – ничего, – тихо и, как всегда, убедительно ответил Парфеныч Шевчук. – Мы сейчас, товарищи, мы отметимся и отпустимся домой.
Отметились. Не хватало Омикина. Наступило неловкое молчание, а вскоре Омикина уже обсуждали на профсоюзном собрании.
– Даже Наташа пришла, – тихо говорил Шевчук. – А ведь всем известно, что у ней…
– Это – не важно, – заалевшись, перебила Наташа. – Может быть, я, товарищи, думаю неверно, но я считаю, что раз все, так, значит, все. И товарищ Омикин вовсе никакое не исключение.
– Верно! Верно! – шумел коллектив.
Глядя на гневно осуждающие, искрящиеся, знакомые и родные до боли в глазах лица друзей и товарищей по работе, Омикин заплакал.
И ему все простили, видя, что он чистосердечно раскаивается в ошибках и принял свой поступок близко к сердцу.
АЛГЕБРА
монолог бывалого человека
Вот тут на улице лежал в грязи пьяный Иван, а Никита трезвый подходит и видит, что Иван пьяный лежит. Он тогда пошел с ходу за Николаем, а тот уже немножко выпивши. Они бутылку взяли, скушали над Иваном и упали. А Володя с Васей из бани идут, смекнули что к чему, хотят помочь, но пиво с водкой зря мешали. Тоже лежат. Велосипед! Велосипед Ахвицеров шел покупать, но понял – люди в беде. Хотел нашатырем, да по ошибке вермуту сунули. Готов. Дедушка, который на базаре корешками торгует, только стал перешагивать, а поскольку пьяный, то и туда же. Двое командированных говорят: «Какое бескультурие в этих провинциальных городах», а вышли из ресторана и ноженьки подкосились.