Под шумок, ведь в связном полку самолётов не хватает катастрофически и появления нового техника никто особенно не ждёт, Панкратов не стал сильно афишировать себя и смотался со мной обратно в бомбардировочный полк. Объяснил это тем, что он почти уверен, что долго я безлошадной не просижу, а его к тому времени могут уже куда-нибудь запрячь и выцыганить его обратно может оказаться сложно, тем более, что в полку самолётов не хватает и его руки там сейчас сильно не нужны. В его словах был резон, да и терять такого замечательного техника как Николай Евграфович, я - что совсем дурочка...
От безнадёги безлошадья, я даже попросилась у Николаева сесть на смены радистом, вот ей Богу, кто бы мне сказал, что буду слоняться из угла в угол и дуреть от факта, что мне летать не на чём. А ведь уже была как-то почти неделя непогоды, когда никто не летал, такой ветер и грозовые дожди, что никто не рисковал вылетать, тем более, что временами видимость падала меньше пяти десятков метров. Ну, закрепили мы тогда с Панкратовым растяжками к кольям дополнительно Барбосика и куча дел нашлась. Да и восстановить навыки радоприёма мне показалось совсем не лишним. Правда из всех корреспондентов только один работал быстро и качественно, чувствуется хорошая школа. Остальные передавали и принимали очень медленно, и явно на севших батареях работали, слышимость была едва на троечку. Если в первую смену меня ещё подстраховывал Витюша, то во вторую я уже вышла полностью сама.
Кстати, наш отдел - это не вся разведка фронта, а только оперативный отдел разведуправления фронта, хотя фактически он тянет на себе всю основную работу, но есть ещё само управление в штабе, где на генеральской должности сидит наш бывший начальник, у которого Николаев был замом. Вообще, разведка - это не ребята в плащах и с кинжалами из дешёвых детективов, это огромная куча аналитической работы, переводов, опросов, допросов, сведение разных разведывательных действий в интересах разных родов войск и подразделений, и ещё вагон и маленькая тележка решаемых задач. И если разведка вовремя и правильно обеспечила сведения, то это словно само собой получилось, а вот если наоборот, то хоть яловая, а телись! И начинаются проблемы, крики, гонка и прочее, что, к слову, совсем не увеличивает эффективность действий.
На прошлой неделе поговорила с Идой, которая попросила комиссара дать ей такую возможность. На удивление, было безумно приятно услышать её живой голос, действительно что-то родственное в душе шевельнулось. Оказалось, что нам с Верочкой передают приветы огромное количество людей, которые о нас помнят, даже удивительно! Она же посетовала, что Сашенька сейчас так загружен работой в Москве, что даже ночевать домой не всегда приезжает. Я подумала, что не исключено, это из-за будущего наградного кодекса. Бывший лейтенант учится и не исключено, что его могут направить к нам на практику, что меня как-то не особо обрадовало. А вот приветы от комиссара, Софьи, Веры Николаевны, Машеньки, Марка Наумовича и ещё какие-то имена, владельцев которых я к своему стыду совсем не запомнила, искренне порадовали. Вторая порция искренней искромётной радости была дома, когда я пересказывала наш разговор Верочке, которая почти всех неизвестных мне людей прекрасно помнила и мне их описывала, а я с трудом вспоминала о ком идёт речь. Но главнее была радость сестрёнки, вот уж я рядом с ней точно бука-букой...
Папа пишет, что вернулся в свой батальон, что воюет и очень радуется, что у него такие замечательные дочери. Пришло письмо и от бабушки, которая посетовала, что один из маминых братьев - наш дядя вернулся после ранения из госпиталя, очень слабым и едва ходит. Но она очень надеется его выходить. Вообще, даже сквозь врождённый оптимизм бабушки, сквозят нотки, из которых ясно, что к деревне жизнь сейчас очень тяжёлая и не простая, что план по колхозу не смотря на уход почти всех мужчин не уменьшили, и что люди буквально жилы рвут на полях, что старшие подростки не могут дождаться, когда им придёт срок идти служить, ведь на фронте во многом легче, чем горбатиться сейчас в тылу...
Мне пошили тужурку... Вы помните присказку про седло на корове? Вот именно про неё я и вспомнила едва это уёжище на себя надела. Наверно мне высшие силы нашептали, когда попросила мастера не приталивать мне китель. Если он в таком свободном варианте умудрился меня изуродовать, что бы вышло, будь у него желание подогнать мне китель по фигуре, я даже представлять боюсь. В общем, я обзавелась новеньким крабом на берете, и получила почти официальное разрешение ходить в лётном комбинезоне, благо, у меня остался почти новый радикально чёрного цвета и с чёрным ремнём, сапогами и тельняшкой в распахнутом вырезе выглядит достаточно стильно. Можете представить, себе это чудо портновского гения, если даже моё начальство прониклось. Сосед сказал, что у меня сейчас почти форма морской пехоты из его времени. Благодаря тому, что я приноровилась надевать под комбинезон хорошее бельё, чулки и тельняшку, он мне не натирает, а температура воздуха вполне допускает такую многослойность в одежде. Панкратов вместе с самым якутским техником Ленфронта Саввой на пару вылизали самолёт Ивана, что он клянётся, что он наверно и новый так не летал.
На Ивана нагрузка выросла почти вдвое, и он от усталости ходит сероватый. Уже была мысль меняться за штурвалом на его самолёте, но Евграфович выступил резко против, что техника, тем более такая сложная привыкает к определённым рукам и менять их не лучшее решение, тем более, что мы не особенно выиграем, ведь сам самолёт далеко не молод и может не выдержать такую усиленную эксплуатацию. К моему удивлению, его очень энергично поддержал Иван, так, что всё осталось по-прежнему.
В отделе мою безлошадность воспринимают, как мне кажется каким-то личным укором. Уже была идея посадить меня на самолёт Ивана, а его перевести в разведэскадрилью на эР-пятый, Ваня не против, но после проработки вопроса оказалось, что там возникли какие-то свои трудности и вопрос тихо увял. Были не менее фантастические варианты, но результатов они не принесли, в частности забрать один из положенных каждому линейному полку разъездной У-двас, но какой-же командир полка согласится отдать нужный ему самому самолёт. Были предприняты две попытки, но едва приказ о передаче приходил в полк, как самолёт оказывался сломанным, раскапотированным или вообще без крыльев, вы бы видели, как гениально майор истребителей сыграл изумление, когда мы приехали в полк и он повёл нас показывать нам "этот никуда не годный аппарат". Что часть увиденного и для него стало сюрпризом, подтверждало его бормотание: "Вот же черти! Только бы крылья не пропили!..."
Можете представить себе степень моего отчаяния, если у меня даже возникла идея, а не слетать ли в Москву и не попросить ли самолёт у Александра Феофановича? И что смешно, я уверена, что он бы нашёл мне самолёт, скорее всего я бы получила новенький прямо с завода, где их понемногу продолжают выпускать, но потери настолько велики, что восполнить их один завод физически не может. Но вот просто стыдно так блатовать и пользоваться знакомствами. И вообще, дружба и любовь категорически не допускают извлечение материальной прибыли, она в состоянии убить самые добрые и светлые чувства и многолетние отношения...
На наш фронт приехала по каким-то делам герой Советского Союза довоенная легенда и мой кумир Марина Михайловна Раскова, может благодаря ей я решилась проситься в небо. Она уже забрала в женский полк всех девочек из связного полка. И тут узнала, что я тут есть. Тем более, что она очень плотно взаимодействует с политуправлением, и её приезд решили совместить с награждением, а Николаев, оказывается, подал на меня наградные документы. Поясню, что тут дело даже не в уничтоженном немце, тем более, что сбитых считают истребителям и бортстрелкам, а в том, что есть положение по ВВС о представлении к госнаградам. И хоть боевых вылетов у меня всего три, но суммарный налёт в прифротновой полосе уже набежал за сотню вылетов, а это по введённому коэффициенту больше десяти боевых вылетов для линейных частей и подлежит награждению. Тем более, что Николаев приплюсовал сюда боевые и немца и подал на Орден Красной Звезды, ведь его до сих пор совесть мучает, что я получила медаль, когда вся группа получила ордена. Но в результате каких-то штабных течений, Марина Михайловна вручила мне вторую медаль "За боевые заслуги". Любит меня именно эта награда, как я понимаю, и в отличие от начальника я практически не расстроилась. Само собой, что Раскова сделала стойку, тем более прочитав мой наградной лист и надо полагать ещё и личное дело. Разговор со мной она начала, видимо приложив мою ситуацию к себе. Фактически у меня в личном деле два орденских представления, на "Большой концертный зал" (орден Боевого Красного Знамени) и "Красную Звезду", но получила только две самые маленькие медали, если размером выразить их авторитет в иерархии наград. Её, как любого профессионального военного такое положение дел расстроило бы очень сильно, вот и со мной она начала с возмущения и обещания, что если я буду в женском коллективе, то там такие подставы не возможны. Сосед ехидно хмыкнул, что в женском коллективе иногда подставы такие, что медаль вместо ордена за счастье покажутся...