За всем этим лазаньем по сети мы и не заметили, как проделали бо́льшую часть пути. Еще несколько минут — и дорога вывела нас на перекресток, откуда налево уже просматривались северо-восточные ворота базы.
Но к самим воротам было не пробиться.
Возле них клубилась толпа. Там было, наверное, несколько сотен человек, в том числе много женщин и детей. Многие пришли пешком, с рюкзаками, сумками, узлами и даже какими-то плетеными корзинами, а то и вовсе налегке; кто-то привез свой скарб, впрягшись в двухколесную тележку, но были и повозки побольше, запряженные мулами, лошадьми и даже быками. С краю я разглядел и пару спешившихся велосипедистов — в гуще толпы их наверняка было больше. Ближе всех к воротам, почти неразличимые за многочисленными спинами и головами, стояли даже два автомобиля, прибывшие, очевидно, своим ходом — то есть оснащенные спиртовыми или биодизельными двигателями. Все это производило жуткий гвалт: кричали мужчины и женщины (кто-то, вероятно, переругивался друг с другом, кто-то взывал на испанском и скверном английском к охранникам базы), плакали дети, периодически взревывали животные, и лишь у владельцев автомобилей, очевидно, самых богатых в этой толпе, хватало ума не жать попусту на бесполезные клаксоны.
А над всем этим, над всеми надеждами и проклятиями, детьми и стариками, людьми и животными, величественно и неприступно высилась бетонная, увенчанная металлическими кольями и кольцами колючей проволоки стена с огромными серыми стальными воротами, запертыми наглухо, словно врата рая перед толпой грешников. Над воротами гордо и равнодушно развевалось красное полотнище, перечеркнутое косым звездно-синим крестом — флаг Конфедеративных Штатов Америки.
Давненько я не видел этой патриотической символики. Два года вдали от всякой политики — это ли не счастье? А с этими флагами в свое время вышла забавная история. Поначалу, правда, не у нас, а у янки. Они долго не желали признавать Второе Отделение и пользовались, соответственно, старым флагом с пятьюдесятью звездами. Но и гражданскую войну на этот раз им было развязать слабо́. Наверное, потому, что теперь это были уже не те янки, что полтораста лет назад — во всех смыслах, от расового до политического. Линкольн, как-никак, был республиканцем… Но в конце концов им все же пришлось согласиться с очевидным и подписать Ричмондские соглашения. Которые, помимо всего прочего, предусматривали и упорядочивание символики. Что поставило перед дизайнерами Союза серьезную проблему — каким образом красиво разместить на своем новом флаге 37 звезд. Самым простым было вернуться к флагу 1867 года — два ряда по восемь, а между ними три по семь, но такой вариант многим казался недостаточно симметричным, да и такое символическое возвращение на полтора века в прошлое навевало кое на кого чересчур мрачные ассоциации — едва ли не более мрачные, чем сам свершившийся факт Отделения. Более выигрышно выглядело чередование 7-8-7-8-7. Предлагался и более экзотичный вариант 4-7-4-7-4-7-4, позволявший сохранить на флаге больше рядов и тем хоть как-то приблизить его к утраченному привычному. Кто-то из дотошных историков раскопал и лоббировал флаг «Медальон» все того же 1867 года, где звезды располагались двумя кругами, наследуя первому американскому флагу Бетси Росс… В общем, споры продолжались до тех пор, пока неожиданный подарок спорщикам не преподнесла Аляска. Окончательно удостоверившись, что войны не будет и транспортная блокада с юга ей тоже не грозит, она объявила о присоединении к Конфедерации. Тем самым янки получили, наконец, идеально симметричный флаг 6×6 (к дизайну 1865 года решено было не возвращаться) и новую тему для шуток на географические темы, а проблема лишней звезды досталась уже нам. После нескольких неудачных попыток как-то пристроить ее, не нарушив общую композицию, к нашим тринадцати было принято соломоново решение: оставить исторический флаг, как есть, но центральную звезду, как принадлежащую сразу обеим линиям, считать двумя звездами, находящимися на одном месте.
Что мы будем делать, если к нам переметнется еще какой-нибудь штат — ума не приложу.
Строго говоря, остается еще проблема с национальным гимном Конфедерации «Боже, храни Юг», но ее заинтересованные стороны, еле-еле переведшие дух после жарких дебатов по поводу флага, мудро решили не замечать. В конце концов, если атеисты мирятся с «Боже», почему бы аляскинцам не примириться с «Югом»?
Да уж, воистину — история повторяется в виде фарса. То, что некогда стало причиной кровопролитной войны с многими тысячами жертв, теперь обернулось виртуальными баталиями в инете на тему того, куда прилепить лишнюю звездочку…