Миранда обернулась.
— В былые времена офицер в вашем положении получал пистолет с одним патроном. Благодарите прогресс, который позволит вам отделаться отставкой по собственному желанию. И, полагаю, щедрыми пожертвованиями на благотворительность.
Она вышла за дверь. Я подхватил сумку с дивана и вышел следом.
— Неплохо сработано, партнер, — сказала Миранда, когда мы вновь оказались на улице коттеджного поселка офицеров.
— Да, агентов изобразили убедительно, — согласился я. — Он даже не посмел требовать наши удостоверения… Слушай, а ведь мы могли и его комп забрать!
— Не могли, — помрачнела Миранда, — тут мы лажанулись. Он не просто посмотрел новости, он успел ввести секретный код, активизирующий программу удаления информации. Я видела, как он набирает эту внешне бессмысленную комбинацию букв, но ничего не могла поделать — он сделал это очень быстро, буквально секунды за полторы. Тренировался, должно быть… Честно говоря, я думала, что ты не дашь ему сесть за комп.
— У меня была такая мысль, — признал я, — но, пока я думал, стоит ли это делать, он был уже там.
— Мартин, — вздохнула она, — мы не должны с ними церемониться. Вспомни, как бегал от их ракет несколько часов назад. Если мы будем стоять и сомневаться, нас прикончат. Просто позволь своим рефлексам действовать.
— Да… наверное, ты права. Хотя я привык больше доверять разуму, чем рефлексам.
— Всему свое место. Иногда для разума просто нет времени. Впрочем, сейчас оно у нас есть. Пойдем отыщем какой-нибудь тенек и посмотрим, какая информация есть в базах на этого Оливейру.
Покинув офицерский поселок, мы и в самом деле отыскали подходящую уединенную беседку на берегу одного из мысов, глубоко врезающихся в бухту Гуантанамо; там имелся столик, так что Миранде не пришлось в очередной раз разворачивать экран на коленях.
— Хммм, — промычала она после нескольких минут копания в инете, — а наш новый друг — довольно примечательная личность. Его отец и в самом деле покинул Кубу при Фиделе, получил статус беженца в США — тогда это были еще единые США — и обосновался во Флориде. В то время там была мощная диаспора кубинских эмигрантов. Однако что-то у него там не сложилось, и несколько лет спустя он был застрелен. По наиболее вероятной версии, он был агентом кубинских спецслужб, посланным шпионить за диссидентами, но был разоблачен и поплатился за это. Подтверждением этой версии служит то, что оставшаяся на родине семья «врага народа» не подверглась никаким притеснениям, а напротив — его единственный сын Рамон даже сделал со временем довольно успешную карьеру в кубинском экономическом ведомстве, причем — официально не числясь членом компартии. Вскоре после Банановой революции он перебрался к нам, и не с пустыми руками. Он вложил в нашу экономику десять миллионов долларов, что автоматически обеспечило ему получение «зеленой карты». Разумеется, его проверяли на принадлежность к спецслужбам и преступлениям кастровского режима, но никаких доказательств не нашли, а деньги были не лишние. То, что по всей очевидности это была часть денег, награбленных коммуняками у собственного народа — пресловутое «золото партии», от которого кубинцам удалось найти лишь жалкие крохи — тогда, как и сейчас, мало кого волновало. Формальных претензий к нему не было, и спустя пять лет он получил гражданство.
— То есть на самом деле красные готовили его к этой роли заранее на случай падения своего режима.
— Наверняка. Впрочем, никакой политикой он не занимается. Официально, разумеется. Только бизнес.
— И чем он занимается?
— Всем помаленьку. Грузоперевозки, чартерные рейсы, сеть кубинских ресторанов и ночных клубов во Флориде, биотопливные плантации в Бразилии, кое-какие операции на рынке карибской недвижимости, даже поставка фруктов в Европу.
— И все это вместе, конечно, стоит уже куда дороже десяти миллионов.
— Да, он быстро пошел в гору. Прямо-таки на удивление быстро.
— Что-то мне подсказывает, что в случае победы красных он не вернется на должность чиновника в их министерство. А вот для организации поставок наркотиков его нынешний бизнес — как раз отличное прикрытие.
— Зришь в корень, партнер.
— Но, полагаю, вломиться к нему и выбивать признание будет не самой верной идеей.
— Да, — серьезно ответила Миранда. — Мы могли бы добраться до него, но он — не вершина пирамиды. Если с ним что-то случится — вне зависимости от того, останется он в живых после нашей встречи или нет — это может поднять переполох раньше времени.
— Идеальным вариантом было бы отследить его связи, не привлекая его внимания.