— Это вы меня сейчас заново покупаете, Глаголен?
— Нет. Это я воздаю должное таланту ученого, который в противном случае погубит себя с упрямством и глупостью осла. Ренту тебе будет приносить земельный надел, и при желании ты можешь переселиться на собственную землю или переселить туда семью. Ты также волен продать эту землю или перебраться в Славлену, если сочтешь нужным. Но мне бы этого не хотелось, мне кажется, в одной упряжке каждый из нас добьется большего. В данном случае речь идет не о суперпозиции, а о синергизме.
Ладна прижималась щекой к его груди, робко и судорожно гладила его плечи — будто не верила происходящему, боялась и спугнуть, и упустить. И флигель у подножья башни, отремонтированный к их приезду, разглядывала как личное достижение Войты, не богатством восхищалась, а его способностью дать ей это богатство.
Дети стояли чуть в сторонке, забыли и смущались отца. Маленькая Румяна осмелилась и дернула мать за юбку.
— Мамочка, мы будем жить в этом прекрасном доме?
Ладна будто опомнилась:
— Дети, обнимите отца. Поблагодарите за то, что он для вас сделал. Ну же, что ты стоишь, Юкша?
Старший сын шагнул к Войте, потупив глаза. Сколько ему уже было? Лет восемь? Девять? Войта не мог припомнить, в каком году он родился.
— Это правда, что ты предал чудотворов? — Сын вскинул голову. Что-то знакомое увидел Войта в его глазах, в сжатых губах, выдвинутом вперед подбородке…
Ладна ахнула, дернула пацана за челку, принялась смешно ругаться — и при этом будто невзначай прикрыла сына собой. От Войты. Войта отодвинул ее в сторону и взял мальчишку за подбородок, посмотрел ему в лицо. Тот глаза не опустил, хотя на дне его взгляда и плескался страх…
— Мой отец за такую дерзость избил бы меня в кровь, — усмехнулся Войта.
— Мой дед тоже… — вздохнул мальчишка.
Войта рассмеялся и потрепал сына по щеке.
— Я не знаю, предал ли я чудотворов. Наверное, нет. Я занимаюсь теорией предельного сложения несущих. Думаю, более всего она пригодится чудотворам.
Флигель, к радости Войты, не был чересчур роскошным (ну разве что по меркам их славленского дома), с множеством небольших уютных комнат, которые отапливались системой дымоходов башни. Разглядывать убранство нового жилища ему быстро наскучило, и он незаметно оставил Ладну и детей предаваться этому занятию, направившись в лабораторию Глаголена.
— Ты не пробыл с семьей и часа, — заметил тот, увидев Войту на пороге.
— И что?
— Ничего. Я нашел ошибку в твоих рассуждениях о зависимости степени поля от времени.
— Там нет никакой ошибки.
— Там есть ошибка, и ошибка грубая.
— Едрена мышь, там нет никакой ошибки!
— Повтори это еще раз, если у тебя нет других аргументов.
Ладна в постели всегда бывала ласкова, и Войта вспомнил, как скучал по ее ласке, снова ощутил вину перед ней — за то, что сбежал, что не пришел к ужину (доказывая Глаголену свою правоту). Вдыхал ее запах, мял ее так и не ставшее пышным тело, которого она всегда стыдилась. И уснул, едва насладившись ею. Чувствовал сквозь сон, как она гладит его по спине, перебирает волосы, целует плечи и шею, трется щекой о его щеку. И даже пробовал ей ответить, повернулся лицом, обнял — но снова заснул, уткнувшись носом ей в грудь, будто младенец. Она гладила и целовала его до утра, во сне он был счастлив этим. И, проснувшись, хотел взять ее снова, но она застыдилась света, испугалась прихода детей или прислуги — новый дом казался ей непредсказуемым. В результате мысли о жене весь день мешали Войте сосредоточиться.
За месяц Юкша перессорился и передрался со всеми мальчишками в замке, коих было человек двадцать, не считая совсем маленьких и совсем взрослых.
Лето — осень 99 года до н. э.с.
— Я сказал, ты поедешь и сделаешь доклад! — отрезал Глаголен.
— Я не ваше имущество, или я неправильно вас понял?
— Иногда мне хочется тебя придушить. Почему я каждый раз должен выдумывать сложные многоходовые комбинации, чтобы направить тебя в нужное русло?
— Нужное вам русло, вам, а не мне.