— Привыкай, Рич. Гонконг — это город, в котором Солнце не обязательно восходит на Востоке, — Кроуз в старой английской манере заложил салфетку за ворот рубашки.
— Да, и где всякий приезжий подвергается опасности в первый же день своего пребывания быть сбитым на проезжей части каким-нибудь сумасшедшим японцем, разъезжающим на дорогущем чёрном «Паккарде».
Кроуз застыл на пару секунд с вилкой в руке.
— Так вот оно что, — он в задумчивости пережёвывал нежный поджаристый кусочек утки.
— Что? Вы знаете, куда я могу прислать счёт за чистку костюма? — Ричарду утка, овеянная лёгким дымком персиковой древесины, пришлась весьма по вкусу.
— Так, где это произошло? — он, казалось, не обратил внимания на полушутливый намёк, что было бы совсем неплохо заставить наглого японца расплачиваться за нанесённый ущерб.
— Да здесь совсем недалеко, на углу Натан-роуд.
— А скажи, Рич, японец был в машине один?
— Честно говоря, я не заметил. Хотя… нет, в машине был кто-то ещё.
— Почему ты так решил? — Кроуз отложил столовые приборы, сцепил руки в замок и, беспокойно поигрывая большими пальцами, смотрел на репортёра.
— Потому что в то время, как он высунулся чуть ли не по грудь из «Паккарда» и что-то яростно мне кричал, потрясая кулаками, кто-то должен был вести машину.
— Я же сказал, что в тебе есть что-то от частного детектива, — седовласый Господин был явно удовлетворён предоставленной Ричардом информацией.
— Ну, так и кто же это?
— Кто этот японец, не так уж и важно. Ну, допустим, твой коллега.
Ричард с силой проглотил кусок.
— Тоже репортёр? Что-то не похож.
— Нет, тоже шпион, — засмеялся Кроуз.
Было непонятно, когда он шутил, а когда говорил всерьёз.
— А вот, кто сидел за рулём — это гораздо интересней. — Теперь он разговаривал как бы сам с собой. — В Гонконге всего три чёрных «Паккарда» элитной серии 1931 года с 12-цилиндровым двигателем. Если я всё правильно понял, то на перекрёстке Натан-роуд тебя чуть не сбил именно такой?
— Да, он явно не был 8-цилиндровой дешёвкой, которую начали выпускать в 35-ом, — блеснул своими познаниями американец.
— Похоже, 990 долларов для тебя не деньги, — улыбнулся Кроуз.
— Вовсе нет, и именно поэтому я неплохо разбираюсь в дорогих машинах, — Ричард не обиделся на колкость, отпущенную англичанином по поводу его финансовых возможностей.
— Ты мне определённо нравишься, Рич. Думаю, со временем мы станем добрыми друзьями. Если ты, конечно, не возражаешь, — на всякий случай осведомился он.
Репортёр развёл руками, с его стороны причин для возражений не было.
— Тем более, что этого времени у нас осталось не так много, — глаза седовласого господина при этих словах как-то стремительно потемнели и на несколько мгновений стали одного цвета с застывшем в стаканах «Джонни Уокером». — Но не будем о грустном. Как насчёт партии в шахматы?
— Боюсь, Джозеф, я не смогу быть достойным для тебя соперником. Я не слишком-то хорошо играю…
— А что такое, по-твоему, быть достойным для меня соперником? — оборвал его прелюдию скромности Кроуз. Он, как видно, не любил пустых разговоров вокруг да около.
— Я думаю, всё дело в уровне игры.
— Значит, ты ещё до начала игры решил, что я играю лучше?
— Да, но я слышал о том, как хорошо играет Цы Си, — напомнил репортёр.
— Да, но я же тебе предлагаю сыграть не с ней, а со мной — напомнил в свою очередь Кроуз.
Ричард примирительно рассмеялся.
— Ладно. Возможно, я делаю поспешные выводы, но что-то мне подсказывает, что ты, Джозеф, очень сильный игрок.
— Возможно, — не стал спорить Кроуз, — но я хочу тебе сказать о другом. — Он почесал ухо. — Когда ты согласился сыграть с Сянь Пином в числа, тебя не слишком-то волновало, насколько ты сможешь быть интересным ему соперником. Ты просто хотел выиграть, ведь так?
— Я думал, что это будет не слишком сложно, — откровенно признался Ричард.
— Итак, решив, что игра проста ты сразу посчитал, что сможешь победить. При этом сила твоего соперника тебя вовсе не интересовала. А знаешь ли ты, Рич, сколько денег ежедневно в мире проигрывается в «Блейк Джек» только потому, что кто-то считает, будто это совсем несложная игра?
— Догадываюсь. Но я точно знаю, что шахматы — это сложная игра, — Ричард не совсем понимал, к чему клонит его собеседник.
— Игры не делятся на сложные и простые, сынок, — Кроуз дал понять, что взял на себя шутливую роль наставительного американского «папаши». — Игры делятся на те, в которые ты готов победить и те, в которые ты уже заранее проиграл.