Сталкиваясь с нескончаемым изобилием письменных материалов, посвященных школам невооруженных единоборств (появлявшихся в основном в семнадцатом и восемнадцатом веках), где восхваляется конкретная школа будзюцу или какой-то конкретный мастер, современный исследователь невольно задает себе вопрос, схожий с тем, который поставил знаменитый переводчик «Дао дэ цзин» в отношении многочисленных философских школ, возникших в конкретный период китайской истории: «Может быть, все дело в том, что многие из этих школ, очень похожие друг на друга, выдвигали различные «лозунги» только для того, чтобы иметь право называться независимой школой, поскольку в период Воюющих Государств такое заявление могло принести очень многое?» (Lau, 50.) Такой особенный подход к проблемам единоборств (принятый многими древними и современным учителями будзюцу, что нашло свое отражение в хрониках боевых искусств) способен ввести в заблуждение, поскольку он подразумевает оригинальное и независимое происхождение каждой школы, а также широкое распространение индивидуальных типов высшего мастерства, очень редкого в любой культуре и тем более необычного в крайне консервативном мире феодальной Японии. В конце концов, многие японские воины тренировались сразу в нескольких школах будзюцу, и почти все наставники этих школ делали в точности то же самое, прежде чем они открыли свои собственные центры подготовки, что противоречит основному требованию безусловной оригинальности, изоляции.
Более того, такой подход крайне затрудняет любую попытку провести синкретическое и антологическое исследование боевых искусств, поскольку он представляет калейдоскопический набор различных стилей единоборств, которые расходятся в стороны, удаляясь от любой возможной концепции изначального единства.
Таким образом, цель данного исследования состоит в том, чтобы установить некую базу для наблюдений с целью скрупулезного анализа боевых искусств феодальной Японии, как одного из проявлений монолитной и весьма консервативной культуры, а затем и как практических методов боевых единоборств, которые, несмотря на очевидные различия в выборе оружий, имеют много общего в своих технических приемах, и прежде всего в почти идентичных концепциях внутренних факторов и стимулов, делающих эти технические приемы актуальными и эффективными в реальном бою.
Такой глобальный и синкретический подход к изучению будзюцу обусловлен существующим в настоящее время изобилием подробных описаний отдельных видов боевых искусств, в особенности тех, которые ведут свое происхождение от древних видов будзюцу, что, как уже говорилось выше, прославило во всем мире такие названия, как джиу-джитсу, дзюдо, карате, айкидо и кэндо.
Основная цель авторов заключалась в том, чтобы установить определенный баланс между специализированным анализом каждого боевого искусства и всеобъемлющим анализом их всех, пусть даже с исторической точки зрения. Двойная опасность, которую мы осознавали и всеми силами старались избежать, состоит в чрезмерной специализации (подчеркнутое внимание лишь к одному из выражений японского боевого опыта в практике боевых искусств) и поверхностном эклектизме (рассеянного и поэтому сильно разбавленного представления их всех). Мы надеемся на то, что общие сведения, затрагивающие различные аспекты всех боевых искусств, помогут читателю углубить и расширить понимание каждого из них — например, детали приобретают большую значимость, если рассматривать их в составе большого, богатого, гармоничного контекста, в котором они составляют всего лишь малую часть.
У тех из нас, кого интересует эволюция опыта в искусстве боевых единоборств во всех его разнообразных формах и специализированных проявлениях, неизбежно возникает желание связать части в единое целое. Такой синкретический подход к будзюцу, цель которого состоит в том, чтобы собрать общий каркас, а затем в его составе более ясно выделить различные компоненты, и был положен в основу нашего исследования.