— Или к счастью, — тихонько вставил я.
— Да, или к счастью, — очень серьёзно согласился Шеф и продолжал: — Есть мнение, что благодаря неведомым нам космическим зодчим из других миров, Сумеречная Зона вскоре может стать настоящим проходным двором. И тогда — вся нечисть в гости к нам… Переходы по межпространственным тоннелям без соответствующего снаряжения обязательно сопровождаются временны́ми парадоксами и аномалиями — хорошо, если только локальными. — Шеф озарился грустной улыбкой. — А моя старость до безобразия тотальна, — чистосердечно признался он, вызвав у нас с Лаврентьевым ответные улыбки. — Изображённому на снимке дёртику не повезло: временнáя аномалия захватила весь его организм целиком. — Мелком взглянув на снимок, он покачал крупной головой. — Этот невинный младенец на фотографии, наверное, был в недавнем прошлом матёрым головорезом. Думаю, он случайно попал в створ межпространственного тоннеля. Но не исключено, что его затащили туда специально. Где он после этого оказался — не знает даже Господь Бог. Ясно одно: из этого Ниоткуда его в конце концов вышвырнули обратно к нам.
— А что если дёртик согласился на переброску добровольно?
Шеф обдал Лаврентьева дымом и посоветовал с изрядной долею яда:
— Насчет «добровольно» можешь поговорить с Ольгертом. Попозже. А сейчас внимай тому, что глаголю я… А глаголю я, — нахмурил брови Шеф, — следующее. База дёртиков, на территории которой сделан снимок, находится в нескольких километрах от тренировочного городка, где в своё время отверзлась воронка космического ниппеля кругоротов. Физики сказали, что створ, или, как они выражаются, хайло межпространственного тоннеля не может перемещаться на столь большое расстояние. Прецессия у створа есть всегда, но её величина пренебрежимо мала. Отсюда следует: где-то в ближайших окрестностях базы или даже внутри неё образовался второй тоннель и, как полагают теоретики, он не может быть тоннелем кругоротов. Это может быть только иной, совершенно другой тоннель! Вы понимаете, что это значит?!
— Но, Шеф! — начал было Эдуард, но старикан не позволил белохалатному коновалу сформулировать вопрос, а многообещающим тоном предложил:
— Смотрите второй снимок!
Второе фото я разглядывал значительно дольше первого. Изображённый на нём человек не был привязан к заметному ориентиру, и я поначалу не мог понять, где именно заснят Разгребателями испуганный трёх- или четырёхлетний мальчик, тоже абсолютно голенький, как и груднячок на первом снимке. Лишь спустя полминуты сообразил, что наблюдаю окрестности кладбища «кукол», некогда устроенного дёртиками близ тренировочного городка. В отличие от меня, Лаврентьев там не бывал, вид этой местности ничего ему не говорил и не вызывал никаких ассоциаций. Поэтому он машинально проговорил:
— Опять мальчик…
— А ты бы хотел увидеть девочку? — подначил Лаврентьева Шеф, отыгрываясь за наши с Эдуардом шуточки.
— Ну почему, некоторые предпочитают как раз мальчиков, — с пресным видом пожал плечами Эдуард.
— Тогда для тех, кто любит мальчиков, — хмыкнул Шеф, передавая нам следующие фотографии. — Ягодицы крупно.
Действительно, на снимках были запечатлены пухленькие попки обоих малышей. На левой ягодице у каждого чётко просматривался маленький чёрный кружок. Незнакомые буквицы и странные значки, идущие по его периметру, придавали загадочным нашлёпкам сходство с нашими земными печатями или почтовыми штемпелями.
— Похоже на печать, — причмокнув языком, глубокомысленно изрёк Лаврентьев.
— Мальчик постарше что-нибудь рассказал? — с надеждой спросил я.
Шеф отрицательно покачал головой.
— Он ничего не помнит. Да и что может рассказать трёхлетний карапуз? Вдобавок малыш тяжело заболел и в данный момент находится там, где ему должно стать лучше. Во всяком случае, я очень надеюсь на это.
— А мне нельзя там побывать? — быстро спросил Лаврентьев.
— Ты что, забылся? — иронически осведомился Шеф. — Не только побывать — говорить об этом ты будешь только в тех специально оборудованных местах, где стены имеют минимум ушей.
— Ах, всё-таки имеют! — осклабился Эдуард.
— Я понимаю, что твои волосатые лапы практикующего врача чешутся от нетерпения прикоснуться к этим девственным попкам, — проговорил Шеф покровительственно. — Но пока мы не поймём, с чем и с кем имеем дело в Сумеречной Зоне, нам придётся продолжать играть в секретность, причём играть беспроигрышно.