«Почему мы торчим здесь, на этом распроклятом берегу? Война третий год, а мы все еще торчим в глубине России. Неужто немцы так сильны, что мы вынуждены торчать тут? Или есть другие причины...»
— Пора, капитан, — окликнул его полковник Рясной, но Шмелев, казалось, не слышал и продолжал шагать по лужам. — Капитан, время! — повторил полковник громче.
Шмелев раскрыл планшет с картой. Он снова очутился в лесу. Сосны шумели над головой, солдаты старательно делали перебежки, полковник Рясной шагал рядом, наблюдая за цепью, — все было по-прежнему, и атака шла полным ходом. Шмелев посмотрел сбоку на Рясного. Чуть сгорбившись, заложив руки за спину, тот осторожно переставлял ноги, стараясь выбрать место посуше. Замполит Рязанцев и старший адъютант батальона Плотников шли несколько позади в окружении связных. В лесу то и дело попадались заболоченные низины, и тогда под ногами смачно чавкало.
Шмелев посмотрел на часы и поднял ракетницу.
— Действуй, — сказал Рясной.
Красный след поднялся над соснами, бледно прочертил облака. Лес огласился криками «ура», треском автоматов. Солдаты вскочили и побежали в атаку. Всюду среди сосен мелькали серые фигуры.
Деревья расступились, и за ними открылась безбрежная водная гладь. Полковник Рясной остановился на опушке, наблюдая за тем, как бегут солдаты. Между берегом и лесом было неширокое чистое пространство. Но вот солдаты добежали до берега, прокалывая воображаемыми штыками воображаемых врагов. Скоро вся цепь вышла к берегу — дальше бежать было некуда.
— В центре хороший взвод, — сказал Рясной. — Кто командир?
— Лейтенант Войновский, — ответил Шмелев.
— Дельный офицер. Что он получил сегодня?
— Он из последнего пополнения. Еще не участвовал.
— А-а, — протянул Рясной. — Вспоминаю. Ты еще рыбу мне тогда за них прислал. Хорошие были судаки.
— Я людей на рыбу не меняю, товарищ полковник.
— Ладно, ладно. Объяви ему благодарность.
— Слушаюсь, — ответил Шмелев.
Вдоль берега были густо раскиданы валуны. Они вырастали прямо из земли, выставив покатые шершавые бока. Между двумя валунами был вырыт окоп полного профиля.
Войновский присел у валуна, очищая грязь, налипшую на сапоги. Он был возбужден и счастлив: взвод первым достиг берега, сбросил «врага» в озеро, Войновский знал, что это очень важно.
— Сапоги-то слабоваты у вас, товарищ лейтенант. Тряпочку вот возьмите. — Перед Войновским тряпкой в руке стоял Шестаков.
— Спасибо, Шестаков. — Войновский виновато улыбнулся. — Перед отъездом из училища не успели новые получить. Все выдали, ремни вот... а сапоги не успели.
— На войну спешили. Не куда-нибудь.
По ту сторону окопа неярко задымил костер, и солдаты со всех сторон тянулись на огонек.
Войновский прыгнул через окоп и сел ногами с огню.
— Вот скажите, товарищ лейтенант, — обратился пожилой солдат с длинным худым лицом, — зачем мы окопы тут копаем? Для какой необходимости?
— Как вам сказать? — Войновский замялся, видя, что солдаты замолчали и смотрят на него. — По-моему, это ясно. Немцы копают окопы на том берегу — в стереотрубу хорошо видно. Мы строим свою оборону на этом берегу.
— Для симметрии. Понял? — Стайкин сделал выразительный жест руками.
Солдаты вяло засмеялись.
Маслюк протиснулся вперед и встал у валуна, протянув к огню руки.
— Я вот знать хочу, товарищ лейтенант, как мы до тех окопов добираться будем? Сейчас-то вот спихнули их в озеро. А как до них живых добраться?..
Войновский посмотрел на озеро. Солнце прошло сквозь тучу, багровый диск тускло задымился в плотном мареве низко над водой. Широкая багряная полоса растянулась по небу, кроваво опрокинулась в озеро. Далекого чужого берега не было видно — озеро преграждало путь. И оно же указывало дорогу.
— Как пойдем? — выскочил Стайкин. — А как Христос по морю, яко посуху, пройдем. Шестаков впереди, остальные за ним.
Из леса выехала зеленая пятнистая машина. От группы офицеров, сгрудившихся на опушке, отделилась высокая тощая фигура и зашагала на длинных ногах к машине. Офицеры взяли под козырек и стояли не двигаясь, пока полковник садился в кабину и машина разворачивалась и выходила на дорогу. Машина скрылась в лесу, и офицеры опустили руки.
— Скоро и мы до дому двинемся, — сказал Маслюк.
— Только дом не тот.
— Нет хуже — в обороне стоять, — заметил пожилой солдат с длинным лицом. Войновский не помнил его фамилии.