— Эм, — я тяжело вздохнул так как совершенно не знал с чего начать разговор. В голове, как бегущие титры крутились события минувших дней, начиная с того момента, как Файги сообщил мне о том, что моим ассистентом будет Харрисон, — я…. я не знаю с чего начать, — честно признаюсь я, ощущая себя как никогда беспомощным. Я умело давал сотни интервью, мог выйти на сцену в латексном костюме и танцевать довольно специфические танцы, но я не мог признать того, что у меня проблемы. Человек-Паук, ты дебил.
— Начните с того, что вас тревожит больше всего, — спокойно просит доктор, поправив очки в тонкой оправе. Она мне нравится как человек. Приятная женщина в белой блузке, черном кардигане и брюках. На ногах серые лодочки на невысоком каблуке. Ее голос мягкий и обволакивает меня, как покрывало. Я даже смог расслабится, хотя тут скорее из-за чая с ромашкой.
— Я… я думаю, что мое состояние ухудшилось, когда сестре моего… парня, да, парня, ей сказали. что рак прогрессирует и лечение больше не будет помогать, — запинаясь сказал я, ощущая себя тем самым неуверенным и забитым ботаником Питером Паркером, которого уже столько времени играю в кино. Соберись, парень, ты же Том Холланд, ты всегда был чуточку уверенней и решительней, чем Питер.
— Вы можете рассказать о том дне? — просит доктор, делая в своем сером блокноте какие-то пометки. Я знаю, что подписал согласие на прием и обработку моих персональных данных, а ее этический кодекс не дает ей права что-либо говорить обо мне и о том, что я был на приеме.
— Это был обычный день. Мы с Харрисоном вернулись из Бостона в Лондон, я был там на съемках, а Хез… он вроде моего ассистента и всегда со мной. Мы прилетели домой и потом поехали в госпиталь. Его сестра была на обследовании, когда ее состояние ухудшилось. И Харрисон он говорил с врачом… и сказали, что у нее метастазы и что уже ничего нельзя сделать, — сбивчиво проговорил Том, смотря на свои пальцы. Он словно боялся снова поднять взгляд на врача, — и я… я предложил Шарлотте пожить у меня, вместе с ее семьей… и там были мои братья, и некоторые наши друзья… вообщем мы стали делать все, чтобы немного ободрить ее… и да, это было… было хорошее время и мы получили много позитивных эмоций… но потом, потом ее просто не стало…
Я был близок к тому, чтобы зарыдать, но сдерживался, так как не хотел, чтобы меня считали слабаком. Супергерои не плачут. Ну да, не плачут, они просто режут себя. наносят себе увечья и травмируют свою психику. Что-бы сказал мне Питер Паркер, если бы видел меня в таком состоянии? Ну д, он бы да такого не докатился. Он бы не стал слабаком.
— Мистер Холланд, — кажется она заметила, что со мной не все в порядке, хотя тут любой бы это заметил, не говоря уже о психологе, — я кажется поняла в чем ваша проблема, ну вернее… ее корень, — я вопросительно поднимаю брови, — вы держите все в себе. Вы пытаетесь скрыть то, что способны испытывать что-то кроме радости и счастья. Да, вы пытаетесь играть очередной хороший образ, и это похвально, но вы человек, и вам также бывает больно и страшно, но вы пытаетесь скрыть это. Вы позволите осмотреть ваши руки.
— Руки? — уточняю я. Мы не говорили о порезах и при записи Харрисон тоже не уточнил этого, а значит доктор Стоун сама догадалась об этом.
— Да, — доктор кивает, — все будет в порядке, мистер Холланд, — заверяет Саманта и я осторожно закатываю рукава форменной толстовки Лондонской школы исполнительского искусства и технологий, которую я окончил, — как давно вы сделали самый первый порез? — ее тон оставался таким же спокойными и мягким.
— В тот день, когда мы вернулись в Лондон, около месяца, может чуть больше. назад, — прикидываю я, так как порой потерял счет дням из-за бешеного графика.
— Понятно, — Стоун снова что-то пишет, — я назначу вам антидепрессант, но вам стоит исключить из рациона алкоголь и по возможности не садится за руль.
— Да, конечно, — у Харрисона нет прав для вождения в Америке, так что я попрошу у Джо водителя.
— Вы будете принимать его по две таблетки перед сном в течении месяца, — она сунула мне небольшой листок, — и да, нам стоит проводить с вами сеансы два раза в неделю, как я понимаю у вас нестабильный рабочий график? — я киваю, — тогда передайте вашему ассистенту чтобы он связался со мной и мы поговорим о графике сеансов.
— Да, хорошо, — я скажу об этом Хезу, хотя сейчас я работаю сам, так как он снимается в сериале и почти не работает как ассистент.
— Тогда до встречи, — она мягко улыбается и провожает меня до двери. Возможно Стоун права, мне стоит поплакать, так как я привык все держать в себе и это разъедало меня, как кислота.
========== Часть 28 ==========
— Что это? — Том уставился на торт, который стоял на кухне и выглядел довольно съедобно. На кухне был Марк и он расставлял на столе чашки и тарелки.
— Торт, — усмехается Руффало, — банановый чизкейк с карамелью, семейный рецепт. А где твой друг? — обычно Холланд вообще не покидал спальни без Харрисона, так как уборная была у каждой комнаты своя.
— Он на съемках, — с тоской произнес Томас. У них сегодня был выходной, так как многие актеры именно сегодня давали интервью для промо кампании. Том и Марк же остались дома, так как и интервью будет через три дня вместе с Элизабет, Карен и Дейвом.
У Харрисона был очень напряженный график и с тех пор как Том прилетел из Атланты, у них толком не было времени, чтобы побыть вместе, так как у Холланда еще было посещение психотерапевта, которого он всячески пытался избежать. Том почти всегда выходил из кабинета доктора Стоун заплаканным, так как тема с недавних событий перешла к его детству, которое он всегда считал счастливым.
Тому приходилось вспоминать малоприятные моменты его жизни, так как доктор считала, что в этом может скрываться причина того, почему Том слишком много держит в себе и не позволяет себе быть слабым. Дома он также был вечно счастливым, да и на сеансах требовалось много времени, чтобы вывести его на какие-то эмоции.
— С тобой все в порядке? — поинтересовался Руффало, так как поведение Тома показалось ему странным. Парень, одетый в растянутую футболку и шорты замер в дверном проеме, между узким коридором и просторной кухней, залитой солнечным светом.
— Да, в полном. — тут же одернул себя Том и мягко улыбнулся. Он не хотел ни с кем говорить о том, что с ним происходит. даже Харрисон не подозревал о том, насколько все плохо. Он думал, что Томас исправно принимает прописанные ему препараты и перестал себя резать, но все было не так.
— Ладно, давай тогда выпьем чай, — Том соглашается и они садятся за стол. Парень отмечает, что торт очень вкусный и он буквально тает во рту. К счастью, Марк по большей части молчит и не особо расспрашивает Тома о чем-то, кроме работы и предстоящего интервью.
Том созванивается по видеосвязи с отцом, так как обещал, что будет звонить как можно чаще, но пока он был в Атланте на это совсем не было времени. Они немного говорят о планах на выходные и Доминик рассказывает о предстоящем туре с выступлениями. Он планировал посетить ряд городов в самой Англии и еще несколько европейских стран. Говорит о том, что Пэдди записался в секцию по акробатике, куда когда-то ходил сам Том. Еще рассказывает о новом проекте Никки и даже показывает то, как спит Тесса. Том больше молчит, но сосредоточенно и внимательно слушает.
Они прощаются и Том разваливается на кровати. решив дочитать книгу, которую начал еще во время перелета. И хотя его не особо интересовали антиутопии, история про группу подростков, которые пытаются выбраться из лабиринта, кишащего опасными тварями, явно пришлась ему по душе и Том решает, что ему стоит найти время, чтобы купить две другие книги из этой трилогии.
Время до вечера проходит довольно спокойно. Марк уходит на прогулку, а Том дремлет. дочитывая книгу. Он снова находится в тревожном состоянии, так как снова и снова думает о том. что может стать ненужным Харрисону. на какой-то миг ему даже кажется. что его используют. Что если таким образом его друг пытается задержаться в Голливуде и обрасти нужными знакомствами? А когда он построит свою карьеру актера, то просто уйдет? Это чертовски пугало Тома, но он не мог не думать об этом.