Первым делом мы отремонтировали дверь, потом починили, как могли, шкафчики и рундуки (ящик для хранения вещей) (надо же где-то хранить вещи). Затем заново перекрасили всю каюту и, как могли, залатали дырявые матрасы. Надо отдать должное нашему старшему товарищу по каюте. Миша оказался рассудительным и знающим человеком. Он показывал как лучше делать ремонт и не издевался над нашим неумением. Короче, нормальный оказался дядька. По возрасту он годился нам в отцы и внушал к себе уважение и доверие. Весь ремонт мы успели закончить ещё до отхода в рейс, иначе жить было бы неуютно.
И вот настал долгожданный день. Наш «Таран» был готов к выходу в море. Лето 1980 года запомнилось мне не только Олимпиадой в Москве и смертью Владимира Высоцкого, но и моим первым выходом в море.
Погода соответствовала торжественности момента. Солнце и на море штиль. Лоцман на борту. Таможня и пограничники закончили досмотр и дали «добро» на выход. Отдали последние концы (швартовные тросы) и БМРТ отделился от причала. Буксиры помогли выйти из гавани и отстали. Команда, конечно, по такому случаю, употребляла внутрь отходные литры спиртного. А как же иначе? Если не выпить на дорожку - удачи не будет! Мы, пацаны, ещё так бухать не умели и, приняв на грудь символические соточки, высыпали на верхний мостик понаблюдать как тает в дымке родной порт. Море смеялось, душа пела, мысли летели в будущее. В общем настроение было прекрасное и всё было ново. Вниз не хотелось, интересно было всё увидеть своими глазами: как сдают лоцмана, как остались позади, стоящие на внешнем рейде суда, как идут встречные суда и как обгоняют попутчики, как они поворачивают и обходят стороной остров, расположившийся у нас на пути.
И вот тут в душу потихоньку стало закрадываться сомнение: а чего же мы-то не поворачиваем? Почему остров медленно, но неотвратимо вырастает из-за горизонта прямо у нас по носу? Наивная простота! Мы же не знали что и как. Мы же верили опытным штурманам и капитану. Они же для нас были как боги непогрешимы. Но оказалось, что один из этих «богов», стоя на вахте, употребил отходной алкоголь в несколько большем количестве, чем это было бы безопасно. Он забылся блаженным сном и наш «Таран», предоставленный сам себе, бесстрашно мчался прямо на остров, намереваясь переехать его пополам. Но этому героическому намерению не суждено было сбыться. На подходе к острову коварно затаились многочисленные банки (здесь означает отмель). Одну мы промахнули сходу, слегка скрежетнув днищем по гальке. Вторая оказалась посерьёзней, и остановила нас. Наш БМРТ ещё рвался вперёд. Корпус дрожал под напором винта, а из-под кормы бурлила мутная вода, выбрасывая гальку и песок. Но вот наконец-то на мостике кто-то очнулся и дал задний ход. После долгих мытарств удалось сняться с мели самостоятельно. Банка оказалась не каменная, а песочная. Струёй размыли песок под днищем и отошли назад. Развернулись и стали выходить на фарватер. По пути зацепили ещё несколько банок, но нигде больше не застопорились. Вышли на фарватер и пошли дальше как положено. Это происшествие вызвало в нас бурю восторгов и пересудов. Ну, как же!? Первый рейс и сразу такое приключение.
Балтику пересекли без происшествий. Работали, готовились к промыслу. Когда подошли к проливам, выяснилось, что после посадки на мель, в корпусе всё же образовались дырки. В результате, затопили шахту эхолота (прибор для определения глубины моря под килём судна) и пробили мазутный танк (ёмкость в корпусе судна для хранения жидких грузов), но сразу этого никто не заметил. Пока шли через Балтику, мазут потихоньку вытек почти весь, а это значило, что котёл и опреснитель не будут работать в нормальном режиме, то есть, пресной воды нам будет не хватать постоянно. С такими повреждениями нельзя выходить в океан и нас завернули на ремонт. Ремонтировались мы в маленьком городке Светленький на юге Балтики.
Гостеприимный городок принял нас как родных. Наших моряков местные женщины принимали вполне радушно. А местные мужчины охотно пили «на халяву» нашу водку и не возражали против общения с их женщинами. Не считая мелких стычек, стоянка прошла вполне мирно. По причине скудости наших финансовых возможностей, в ход пошло кое-какое судовое имущество и товары из судовой лавочки. Надо же было на что-то угощать новых подруг. Ремонт закончился быстро. Дыры залатали и снова в путь. Вперёд, за рыбными богатствами океана. В Северном море попали в шторм. Тут я впервые на себе узнал значение термина «морская болезнь». Качало - то не очень сильно, но организм, ни разу не бывавший в болтанке, упорно отказывался принимать пищу внутрь. Мало того, он норовил исторгнуть наружу те жалкие крохи, которые удалось-таки запихнуть в желудок. Иногда казалось, что тебя выворачивает наизнанку и кишки от самой жопы вылезут через рот при очередном приступе. Руки дрожат как с похмелья, ноги ватные и тоже предательски трясутся. Короче, чувствуешь себя в полном дерьме и ни на что не способным ничтожеством. Лекарств от морской болезни нет, никакие таблетки не помогают. Лучшее средство - это лежать на свежем воздухе и смотреть на горизонт пока организм, а вернее его вестибулярный аппарат, не адаптируется. Это в идеале, а на рабочем пароходе (здесь и далее я так называю любое судно вне зависимости от типа двигателя) никто не позволит тебе такой роскоши. Работать должны все. И как меня уверяли, работа отвлекает. Хрен там! Нас загнали в трюм, суричить (грунтовать суриком) палубу. И с тех пор я знаю, как пахнет морская болезнь. Она пахнет железным суриком на олифе. И ещё скажу, что в закрытом помещении, симптомы морской болезни усиливаются. Ну и получается, что заблевал я большую площадь, чем покрасил. Мои сотоварищи по несчастью были не в лучшем состоянии. Казалось, это издевательство не кончится никогда, и жить хотелось всё меньше и меньше. Но организм у меня оказался вполне нормален и через трое суток я уже жрал всё подряд как бешеный бегемот. Отъедался и восполнял потерянное за эти трое ужасных суток. Всё входило в норму, как и должно было быть. Но это был лишь первый урок, который преподнесло мне Море. Хорошо хоть никто из бывалых не смеялся над нами. Моряки, а особенно рыбаки, народ простой и «обосрать» человека с головы до ног, у них не считается зазорным если есть повод. Но и тут есть некие «табу». Смеяться и злословить над морской болезнью грешно. Все через это прошли и никто не виноват, что наши мозги устроены именно так, а не иначе. Даже самые смелые и сильные люди не могут противостоять Природе и страдают как все. Другое дело, бывали случаи, когда организм упорно не желал привыкать к качке и пять и десять дней. И вот это уже становилось серьёзной проблемой. Таким людям вообще не следовало бы соваться в море, ибо кончится это могло плачевно.