— Простите, — вас несут, так как считают, что вы после падения на камни не в состоянии идти. Простая любезность со стороны этих господ — и только!
— Но я уже пытался избавиться от их услуг, и никакого впечатления.
— Попробуйте лягаться, — подействует, даю вам слово!
Недолго думая, я затрепыхался, как пойманная рыба…
Поддерживавшие меня дикари мгновенно расступились.
— Прекрасно! — приветствовал мое освобождение Суарес. — Скорее подымайтесь — земля еще сырая…
Я вскочил на ноги.
Индейцы корчились от смеха, но мне было не до того. Толпа, окружавшая пленников, раздвинулась, и в глубине ее уже виднелась стройная девичья фигурка…
Через секунду я очутился рядом с нею…
— Благодарю вас, Мигуэль! Я слышала, как вы меня искали, но рот у меня был заткнут, и я вам не могла ответить… Вы не представите себе, как тяжело мне сознавать, что я всему виной!
— Конечно, ты! — свирепо пробурчал ее родитель прежде, чем я успел ей возразить.
Но тут вмешался Суарес:
— Оставьте, Педро! — произнес он. — И несправедливо, и глупо упрекать ребенка… Тем более, что вся ответственность за этот инцидент должна была бы лечь на ваши собственные плечи.
— Благодарю покорно! В своем ли вы уме, сеньор?..
— Как нельзя больше… Вы не предупредили сеньориту, вы ей позволили одной уйти из лагеря, точно мы остановились не на опушке девственного леса, а в благоустроенном общественном саду. Дон Мигуэль, не знающий ни местности, ни здешних нравов, — и тот был перепуган, а вы?.. Так мог вести себя только закоренелый горожанин!
Старик побагровел при этом оскорблении…
— Впрочем, утешьтесь, — продолжал Родриго. — Я тоже был хорош! Отправился в погоню, а вел себя, как школьник. Никаких мер предосторожности не принял… Люди переговаривались меж собою… Сам я раз двадцать зажигал фонарик. Индейцы могли вообразить, что мы их принимаем за кайманов, и были в праве напомнить нам о настоящих своих свойствах…
Но Педро не забыл только что нанесенной ему обиды.
— Вы не упоминаете о главном своем промахе, сеньор! — заметил он, ехидно улыбаясь.
— Разве? — чистосердечно изумился Суарес.
— Конечно! Кто, как не вы, распорядились, чтобы остающиеся в лагере спокойно дожидались нашего прихода и никуда не выступали? Вот они и будут там сидеть, а нас тем временем на медленном огне поджарят…
— Ну, это вздор!.. Что значат два десятка ружей против нескольких тысяч краснокожих.
— А все-таки…
— Пустое! Подумаем-ка лучше, нельзя ли выпутаться из беды при помощи наличных наших средств, рассчитывая только на себя…
Я мало надеялся на это.
Нас оставалось восемь человек, считая и Анниту, — трое носильщиков были убиты в схватке. Индейцы не сочли нужным нас связать, но все оружие: ножи, револьверы и магазинки благоразумно отобрали, так что относительная свобода, предоставленная нам, никакой неприятностью им не грозила. Ясно, что при таком положении вещей мы были беспомощны, как дети, и потому самоуверенность Родриго казалась мне лишь маской, которой он старался скрыть свои действительные чувства…
Немного позже я окончательно убедился в этом…
И четверти часа не прошло, как сосредоточенно молчавший Суарес вдруг насторожился и пристально начал всматриваться в даль.
— Что вы там видите, Родриго?
— Сейчас… Еще одну минуту… Ну, так и есть, — оправдывается самое худшее из всех моих предположений!
Я ничего не понимал…
Мы только что вышли из ложбины, и перед нами показался окутанный туманом поселок дикарей. От общей его массы отделилось несколько конусообразных хижин, и они резко выступали на фоне утреннего неба. В воздухе запахло гарью и жильем. Где-то залаяла собака, другие поддержали, и разноголосый хор их понесся нам навстречу.
Я вопросительно посмотрел на Суареса…
— Сейчас поймете… В прошлом году здесь было пусто, как у меня в карманах после того, как их обшарили индейцы. Должно быть, они заметили следы моего пребывания в этой ложбине и перенесли сюда поселок. Вполне естественная мера… Ах, Мигуэль, преодолейте свою гордость, склоните вашу растрепанную главу долу и смотрите! Вы попираете ногами благороднейший из всех земных металлов… Какой индийский раджа, какой султан может позволить себе эту роскошь — садовые дорожки, покрытые чистейшим золотым песком, не золотоносным — нет, а золотым, в буквальном смысле слова!.. А здесь ведь не аллея, не узкая полоска!.. Вся эта площадь — сплошные миллиарды, подаренные Господом земле и охраняемые дьяволом Сан-Бласа…