Фантазируя дальше, можно предположить, что её искусству сумо, скажем, отец обучил…
Так, опять я мудрствую! Не отпустила меня ещё до конца бабочковая настойка!
— Чего задумался? Пошли, — не очень вежливо обратился ко мне майор.
Пошли, так пошли…
Кто, против-то?
А пошли мы в сторону взлетки.
Что, прямо сейчас куда-то летим?
Оказалось — да.
В самолете уже коробки, куда моё добро с медпункта упаковывались, присутствовали. Я их сразу узнал. К тому же они были ещё и подписаны.
Сопровождающие майора уже по лавочкам вдоль бортов расселись и на нас теперь поглядывали.
— Занимай место. — кивнул мне майор на ту лавку, что тянулась вдоль правого.
Сам он напротив меня разместился. Ножку на ножку ещё закинул…
— Куда летим-то? — не утерпел я.
— Куда надо — туда и летим.
Определенности у меня после такого ответа майора не прибавилось.
Мля… Всё какие-то тайны!
Хорошо, что ещё мешок мне на голову не нацепили…
Тут из кабины кто-то из пилотов выглянул и вопросительно посмотрел на майора.
Тот жестом показал, что можно взлетать.
Пилот кивнул и скрылся.
Ну, что, прощай Китай? Увидимся ли ещё?
— В Томск, — тут ни с того ни с сего глядя на меня проговорил майор.
Никак я от него такого не ожидал.
— В Томск? — переспросил его я.
— В Томск, в Томск.
Майор… мне улыбнулся.
Как подменили будто человека! То — бука букой был, а тут… улыбнулся!
Так…
Что-то я совсем запутался.
А ведь, похоже, что, дела-то у меня налаживаются. В Томске — фармаколог Вершинин. К нему меня и везут?
Тут моторы самолета взревели и он побежал по взлетной полосе.
Глава 19
Глава 19 Пришла беда, откуда не ждали…
Я очнулся от холода.
Клящего, как бабушка Саньки говорила.
Клящий холод, это когда очень-очень холодно. При таком лучше на улицу даже носа не показывать. При клящем холоде даже дышать трудно. Вдохнул и чувствуешь, как твои лёгкие в ледышку превращаются…
Кстати, в груди у меня болело. Причем, как при вдохе, так и при выдохе.
Левая рука тоже сигналы подавала, что с ней не всё ладно.
Вывих? Перелом? Просто ушиб?
Вот так я лежал и проводил ревизию-диагностику своего организма.
Тут болит, там болит, дышать трудно, замерз как собака…
Плохо мне, но жив…
Надолго ли?
Что значит — надолго?
Я попробовал чуть приподнять голову.
Мля… Лучше бы я этого не делал…
Жив…
Жив да негоден… Это опять цитата от бабушки Саньки.
Сбили нас.
Кто?
Ну, не корейцы же. Американцы, недавние наши союзнички скорее всего постарались.
С МиГами у них это неважно получается, вот и отыгрались на нашем транспортном самолетике.
Не добрался я до Томска со своими сопровождающими.
Майор и два сержанта, что напротив меня на лавочке сидели, ещё в воздухе погибли.
Как сидели, так и начали валиться. В это время самолёт… тряхнуло что ли? Или — как там правильно сказать.
Самолет как бумажный прошили очередью из пулемета, но я её не услышал. Из-за гула моторов было вообще плохо что-то другое различимо. Мой изменившийся после приема бабочковой настойки слух даже ничего не уловил.
Мне повезло. Очередь, что фюзеляж пробила, прошла над моей головой и лишила жизни сидящих супротив меня. Получается, что сбоку нас обстреляли? Так, скорее всего, и есть…
Справа и слева находящиеся от меня от пуль тогда не пострадали. За мною же пятеро приехали. Пять минус три, остается — два.
Они, как и я, в следующий момент, тоже с лавки попадали. Явно, что с нашим самолетом что-то случилось, повредили его вражины!
Что там с лётчиками в кабине — мне неизвестно. Дверь в неё в тот момент была закрыта, а через металл я видеть не умею. Такого чуда даже моя бабочковая настойка не совершает…
Я всё же приподнял голову. Шею как электрическим током дернуло, что-то в ней даже хрустнуло.
Хрустнуло и всё. Всё, в смысле не всё, а шея моя в порядок пришла, больше неприятных сигналов мозгу не подавала.
О! Исцеление началось!
Чувство юмора даже в такой ситуации мне не изменило. Ещё бы левая моя рука самовыздоровела, но похоже, такая благодать мне не светит…
Она, верхняя конечность, заболела ещё сильнее, когда я приподнял голову.
Так, так, так…
А вот и наша железная птица…
В голубой простор ей уже не подняться.
Мне же подниматься надо. Медленно, осторожно, по капельке, но на ноги встать. Они у меня вроде и не пострадали.