Логического объяснения этому нет, до сего момента я тоже вольнонаемным был, таким же, как и сейчас. Может быть, это только одного меня никуда не пускали? Всех пускали, а меня — нет. Ну, да ладно…
Знал же я, что нас, вольнонаемных, постоянно проверяют, провоцируют, подозревают в чем только можно…
Однажды, в отделении я случайно проговорился, что скоро еду в Котлас на выходной. Один из пациентов тут же слезно попросил меня зайти по определенному адресу в городе, где, якобы, проживает его жена и передать от него ей весточку. Я согласился.
Когда я пришел по указанному адресу, оказалось, что тут живет прокурор Тесля, а «женой» подставившего меня пациента была прислуга прокурора из числа заключенных.
Тесля был дома, день-то выходной… Он сразу заинтересовался, почему я здесь, какого лешего мне тут надо? Однако, отпустил меня. Только со значением поулыбался — попался де, голубчик, прижучу я тебя.
Через полторы недели на имя начальника лазарета пришла телефонограмма о том, что мне следует явиться к прокурору лагеря. Получив это сообщение, я сильно загрустил, потому что вызов к прокурору ничем хорошим закончиться не мог.
Состояние мое было на грани полного отчаяния, но как раз в этот момент поблизости оказался комендант лазарета. Он был из заключенных, но жил в лагере так, как не каждый на воле.
Он спросил о сути дела, по поводу которого меня взывают к прокурору. Я кратко рассказал, о чем идет речь, а комендант взял газету и написал следующее: «Гражданин Тесля, к тебе идет Котов Саша, он очень дрефит, ты с ним полегче». Под написанным ещё и расписался, а затем оторвал кусок от газеты и отдал мне.
Я положил эту бумажку в карман, совсем не надеясь, что она сыграет в моей жизни какую-то роль, тем более, что она написана заключенным.
На следующий день я прибыл к прокурору. Во время разговора он кричал на меня, грозил сразу же арестовать за связь с заключенными, обвинял меня в заговоре против него, но не бил. Потом куда-то звонил, мне показалось, что он вызывает охрану для конвоирования меня под арест.
Мне стало совсем не по себе, так как дело принимало очень скверный оборот. Тут его кто-то вызвал и я остался в прокурорском кабинете один.
Вдруг я вспомнил, что у меня в кармане лежит записка от коменданта. Мелькнула ещё мысль, что она же от заключенного, может это очередная провокация и тогда мне уже точно несдобровать. Но, я решил — будь что будет, и положил записку на стол, где сидел прокурор.
Скоро Тесля вернулся, увидел мою записку, прочитал, немного помолчал, вопросов больше мне не задавал и сказал, чтобы я отправлялся обратно к себе в лазарет.
На этом всё и закончилось. Больше меня к прокурору не вызывали.
Не одну неделю меня мучил вопрос — в каких отношениях прокурор был с заключенным, который написал ему записку? Спросить об этом у него самого я боялся. Скорее всего, он мне и не ответил бы.
К прокурору меня больше не вызывали, но заключенный, который устроил провокацию в отношении меня, после моего возвращения страшно злорадствовал тому, что я так легко попался в его сети. Он начал требовать, чтобы я приносил ему продукты, водку, курево, но я далеко послал его и на шантаж и провокации больше не поддавался.
После этого случая я полностью перестал доверять заключенным, все их просьбы отвергал, оказывал только медицинскую помощь и всё. Нет, ребятушки, вам пальчик протяни, а вы и всю руку отгрызете…
Заведующий моего отделения был в курсе случившегося. Переживал, но ничем помочь не мог. Когда всё закончилось, был очень рад.
— Саша, надеюсь, больше такое не повториться? — этот вопрос он мне задал, наверное, раз пять.
— Ученый уже… — только и отвечал я ему.
Что ещё мог я сказать?
Глава 33
Глава 33 Как я ходил в Медведки
— Доктор Козлов! Доктор Козлов!
Что, опять?
В который уже раз…
Ничего умнее придумать не могут!
Это меня послали искать кого-то из вновь поступивших пациентов в наше отделение.
Вообще-то, я — Котов. Александр Котов. Ординатор терапевтического отделения. На самом деле — фельдшер, но на врачебном месте.
Бедняге же сказали — Козлов. Найди мол доктора Козлова.
Подставили его крупно. «Козёл» — серьезное оскорбление для правильного лагерника.
Идет бедолага сейчас по бараку и выкрикивает — «доктор козлов», получается — козлами пациентов нашего отделения называет. Оскорбляет их, а за это ему прилетит, ой прилетит…
Могут и убить. Бывало уже такое.
Вот какое дело…
Шуточки в лагере порой очень плохие бывают. Жестокие, с нехорошими последствиями.