— Идти, мама, надо. Нужно в военкомате мне на учет встать, назначение для дальнейшего прохождения службы получить. Время военное, с таким не шутят.
На учете я уже в военкомате, но не надо об этом домашним знать.
Немного потяжелел мой вещмешок — мама Саньки вареной картошки мне дала. Всё, что было в чугунке, в тряпицу завернула.
— Сами, что есть будете?
— Найдем… — махнула рукой мать Саньки. — Дома всё же.
Я отказывался, но с ней, попробуй, поспорь…
А, вот и заплакала.
— Мама, ты чего? Перестань!
Как же, перестанет она…
Мария тоже носом захлюпала…
— Так, отставить слезы! — выдавил я из себя улыбку. — Я не сразу отсюда на фронт. Какое-то время в Слободском буду. Получится, и к вам загляну.
Долгие проводы — лишние слезы. Через несколько минут я уже был за околицей. Провожать себя я запретил.
В слободском военкомате моему приходу… не удивились. Как оказалось, это у них такой уже не первый случай.
Для дальнейшего прохождения военной службы я был направлен в школу санинструкторов номер восемь Уральского военного округа.
— На офицерскую должность идёшь. — с некоторым сомнением посмотрел на меня помощник военкома.
Перед ним сидел пацан-пацаном. Худенький, бледненький, но — фельдшер, а ещё и в военном училище недолго на командира взвода проходивший подготовку. Не закончил обучение, но — по уважительной причине. Ранен был, причем — тяжело.
Кадровый голод имелся и на фронте, и в тылу. Так, я, рядовой, годный к нестроевой службе, был определен на офицерскую должность.
Начальник санитарной службы школы — вот куда меня враз вознесло.
Офицерское звание мне, само-собой, в тот же момент не присвоили. Помощник военкома сказал, что тут всё от самого меня зависит. Покажу себя хорошо — быстро получу погоны со звездочкой.
Кстати, у меня сейчас никаких не было. Официально возвратили погоны в армии ещё в январе сорок третьего, но я после лечения свою форму с петличками получил. Заштопанную и без погонов.
К пятнадцатому февраля сорок третьего вся наша армия должна была быть в погонах, однако, всех в один момент не переоденешь, вот и дохаживали многие не один месяц нарушая Указ Президиума Верховного Совета СССР от 06.01.1943 года «О введении погон для личного состава Красной Армии».
Так, так, так… Получается, что в Слободском я не остаюсь. Служить мне назначено в Кирове.
— Адрес, вот тут, — помощник военкома передвинул мне по столешнице лист бумаги. Кисть его руки заменял протез, так что это у него не совсем ловко получилось.
На предписании значилось — улица Мопра, 101.
— Найдешь? — зачем-то спросил сидящий напротив меня. Видно, совсем не внушал ему доверия будущий начальник санитарной службы школы санинструкторов.
— Найду, — заверил я инвалида. Я же в Кирове учился, представляю себе где это.
— Через час у нас машина в Киров идет. С ней и доберёшься.
Вот, опять повезло. Пошла у меня череда удач. В офицеры на ровном месте почти выбился и не надо транспорт до областного центра искать.
Что по дороге из училища в Пугач, что сейчас, когда на полуторке в Киров трясся, я в который уже раз составлял в голове очередное письмо Шванвичу. Вроде, всё что нужно, про ослепляющий камуфляж для кораблей я вспомнил. Даже то, что он не собственно ослепляющим должен быть, а ослепляюще-деформирующим и подражательным.
Глава 39
Глава 39 Школа санитарных инструкторов
Санинструктор…
Вот кому памятники надо из бронзы, а может и из золота отливать.
Наших через госпитали в Великую Отечественную прошло более двадцати двух миллионов. Много это? Много, очень много. Невероятно много, если с населением СССР того времени сравнивать.
Первую помощь на поле боя получили девять из десяти раненых. Почти всегда — от санинструктора или санитара.
Погибли и пропали без вести почти семьдесят одна тысяча советских санитарных инструкторов и санитаров.
Средняя продолжительность жизни санинструктора на поле боя в сорок первом была меньше минуты. Если верить статистике — сорок секунд.
Смертность медработников в сорок первом — сорок пятом находилась на втором месте после гибели на полях сражений бойцов стрелковых подразделений.
Первоначально санинструкторов готовили четыре месяца, а в момент, когда Александр Котов переступил порог школы по их обучению, уже только два с половиной.
Мера эта была вынужденной, а причину объяснять не нужно.
Будущие санинструкторы изучали в необходимом им объеме анатомию, десмургию, лекарствоведение, воинские уставы и многое другое. В том числе и основы военной санитарии. Её я и преподавал. Если это можно так назвать. Преподаватель из меня был так себе. Самому чему-то научиться, знать и уметь что-то — это одно, а вот других научить — это совершенно иное искусство.