– Ты врешь, – выдавил Моня. Его голос дрожал, пальцы согнули вилку в дугу. – Я… меня там учили. Это были уроки, а не…
Роби оторвалась от тарелки, пьяно вытерла рот тыльной стороной ладони и посмотрела с жалостью и раздражением вместе. Проглотив кусок баранины, буркнула:
– Там жила Инь, а тебя я бы у них не оставила. Уроки, действительно есть, но там был бордель, а не вечерняя школа.
Онемев, Моня стоял, не в силах принять это как данность. Кровь прилила, в ушах будто звенело. Нет-нет-нет! Всё не так! Быть такого не может!
Он помнил, как нага массировала Инь спинку и плечи. Как ее холодные пальцы скользили по коже перед тем, как сделать укус. Но дальше всё выглядело таким же реальным: занятия, болтовня с девушками, боль в мышцах и усталость после тяжелого дня, который заканчивался уже в спальне с Мейсой. Теперь под всем этим словно всплывал нижний фон. Там другие образы – смутные, как тени за шторой. Чьи-то руки, чужое дыхание в шею, запах пота, вина, разгоряченное ласками тело.
Осознание таки пробилось, завоевало доверие, ударило молотом. Моня упал на стул, хватая ртом воздух. Таверна вдруг стала тесной, душной – гомон голосов, стук кружек, запах еды – всё давило, словно стены сжимались.
Мейса…
Он догадывался, что укус как-то влиял на его восприятие. «Рыбкина Память» могла что-то стереть, но не умела подменять реальность иллюзией. А яд, видно, мог. Да, Инь окружили заботой, учили, лелеяли, но только для того, чтобы продать подороже. А дурочка верила, что Мири была для нее доброй мамой. Что Мейса любит и никогда не предаст.
– Ты… знала? – Моня повернулся к Роби, голос сорвался на хрип. Кружка опрокинулась, медовуха растеклась по столешнице, но на это было плевать. – И молчала?!
Он судорожно стащил с пальца кольцо Мейсы и с яростью бросил. Оно зазвенело где-то за стойкой. В таверне притихли и явно прислушивались, с удовольствием наблюдая за драмой.
Роби пожала плечами, отрывая кусок колбасы.
– Конечно. Мне нужен лишь ты. Какое мне дело до Инь?
– Постойте, – забеспокоился Анджел, пытаясь понять их слова. – А ты тогда кто? Сколько вас здесь?
– Не лезь! – заткнула его взглядом Роби, подливая себе в кружку еще. – Играем мы так. Входим в роль.
– А ты?! – Моня повернулся к Анджелу, угрожая согнутой вилкой. – Ты меня там… – Он задохнулся, не в силах сказать это вслух. Руки тряслись, кулачки сжались, а в груди росло желание разбить что-нибудь – стол, кружку, лицо – всё равно.
– Инь, но тебе же зашло? Даже хвалила, – залепетал он краснея. – Вот я и решил… Выходи за меня! – Анджел рухнул на колени, протягивая на ладони кольцо. – Богатства не обещаю, но со мной будешь счастлива, Инь!
Таверна взорвалась аплодисментами, люди встали, грянула музыка. Кто-то выпустил бабочек, полетел серпантин, лепестки красных роз подбросили в воздух, усыпав весь зал. Анджел, видимо, серьезно потратился, готовя этот спектакль.
Оглушенный этим праздником жизни, Моня испуганно замер, выронив вилку. Более страшной ситуации невозможно представить, но именно эта неловкость уняла боль и гнев. Теперь остро хотелось убежать на край света и там испариться.
Моня больше не мог находиться здесь ни секунды, поэтому попросту вышел, не оставив даже запаха серы, благо был не в бою.
Он сыт этим миром по горло! С него уже хватит! Пусть свое дерьмо разгребает она!
После бегства Мони тело не осталось бесхозным, а Инь не могла обжить его сразу. Смена хозяина вышла бесшовной, но мозг перестраивал свои алгоритмы с задержкой и несколько минут она приходила в себя.
За это время сидевшие по соседству жрецы быстро прочитали молитвы, успев завершить ритуал. Роби была слишком пьяна, чтобы им возразить, и Анджел с триумфом надел Инь на палец кольцо. Всё выглядело так, словно он просчитал реакцию Мони, использовав паузу. Но этого, конечно, быть не могло – никто, кроме Роби не знал, что он вообще существует. Ну разве что, еще Мири и Карл, но Анджелу они бы точно ничего не сказали. Все видели только красивую девушку Инь и ее столь же эффектную спутницу Роби.
Расплывшийся в счастливой улыбке жених посадил невесту к себе на колени, и теперь принимал подарки и поздравления от соседних столов, где, видимо, были отнюдь не случайные люди. Время для подготовки перфоманса у Анджела было.
Инь справилась с шоком, но растерялась, не зная, что делать и как всё исправить. Ее взгляд упал на кольцо, и на миг в груди вспыхнуло странное, чужое тепло – тонкое, почти незаметное, но настойчивое, как шепот глубин.
Сапфир сиял, умножая и преломляя лучи: глубокий, как бездна, с холодным синим пламенем, что танцевало в гранях. Инь видела, что это уже не дешевка, а точно осколок упавшей звезды, украсивший теперь ее пальчик. На свету камень вспыхивал, переливаясь от темно-лазурного к белому, словно там поймана буря.