ника наружу. Пелена задумчивости, призванная закрыть Франческа от внешнего мира, легко спадала. За плотной завесой всё это время пряталась и прячется особа, способная проявлять себя исключительно в компании кого-либо. Люди устроены так, что вопреки множеству препятствующих обстоятельств, они тянутся к друг к другу. Человек социален и вне социума он несчастен. Такой философией руководствовалась и Болди, когда в очередной раз заставляла обращать внимание других на себя. Дома её не любили, игнорировали, потому она пыталась заслужить желанное признание, раз за разом пересиливая себя в попытке добиться доверия одноклассников. Первое время у неё получалось активно участвовать в бурлящей жизни классного коллектива, но потом, едва поспевая за сверстниками, с каждым годом Франческа стала всё хуже контролировать свои эмоции. С младшей школы она ощущала, что внутри неё есть нечто мрачное, готовое выбраться наружу. Компания одноклассниц, щебечущих об обычных простых вещах, до ужаса банальных, сверх меры раздражала Болди. Первое время она настойчиво твердила себе, что никогда не станет такой же как они. Сама мысль подружиться с юными любительницами красивой одежды и любовных романов казалась Франческа оскорбительной. Так шли недели за неделями, во время которых Ческа с завистью наблюдала за счастливой трелью красивой компании. То, с каким задором они смеялись, насколько заинтересованно живыми выглядели — всё это вызывало во Франческа неподдельную зависть и не менее сильное отвращение. Спустя некоторое время, по пути домой, она заглянула в местный маленький магазин, где стоял завлекательно пёстрый стенд со все различными модными журналами и газетами, преимущественно для молодых. Тяжело выдохнув, девочка прикрыла глаза, решительно ступив вперёд, пересекая входную дверь. Потёртый чёрный сарафан, во многих местах заштопанный, старая серая водолазка, источающая зловонье после насыщенного школьного дня и выцветшая сумка болотного цвета: всё это выдавало в ней человека, не имеющего в распоряжение огромного количества денег. Продавец, сидевший до этого за прилавком, скучающе рассматривал местный ассортимент, пока наконец не нашёл себе новое, более интересное занятие. Он перевёл взгляд на вошедшую девочку. Сперва Франческа подумала, что ей показалось, но потом вместо простого любопытства она заметила во взоре взрослого мужчины настороженность, будто бы тот сейчас разразится громкой тирадой о треклятых оборванцах, шастающих к нему, и обязательно выгонит, при этом не забыв поколотить. В продавце так и читалось подозрение. Взглядом он проводил покупательницу до заветного стеллажа. Ческа старалась не обращать внимание, насколько старательно её спину прожигают глаза полного сэра. Она взяла первый попавшийся журнал и под безумный грохот сердца собиралась открыть его. На глянцевой обложке красовалась элегантная женщина, чей образ удачно подчёркивался тёмной шляпой с крупными полями. Плечи таинственной чарующей незнакомки закрывал белоснежных мех, отобранный у беззащитного животного: предположительно, норки или песца. Ческа не разбиралась в том, какие животные обычно идут в жертву новшествам, прямиком от законодателей моды, потому поспешила переключить внимание на основную часть наряда. Это было платье цвета кофейной молочной пенки, которую девочка видела единственный раз в своей жизни — на вывески, рекламирующей частный ресторанчик, открывшийся неподалёку от школы. Кажется, там этот вид пойла назывался латте. Одно название чудесного напитка вызывало волну голода. Такое сладкое сочетание букв и сам вид кофе привлекал немалый интерес маленькой Франческа, которая к большому сожалению, понимала, что её семья не может себе позволить походы в рестораны. Она никогда не попробует желаемое, ведь дома иногда не хватало денег даже на хоть сколько-то вкусный хлеб. Приходилось есть сухие лепёшки из старой залежавшейся муки, которую отец закупил впрок, пока работал. Перевернув страницу, Ческа задумалась. Она никогда не любила домашние булки, но вечный лёгкий голод, сопровождающий её, мог заставить съесть девочку даже выброшенное, выпавшее на дорогу яблоко. Для себя Болди не заметила ничего привлекательного, пролистав с десяток шуршащих листов. Каждая из женщин, искусно позирующих на страницах гламурного чтива, источала истинное неудовольствие. По идее, те кто открывал глянец, должны были обратить внимание на вычурность образов, скроенных по последним стильным лекалам, но Франческа смотрела исключительно на лица тех, кто представлял из себя вешалки для безумных идей изощрённых стилистов. Ожидаемо, Ческа почувствовала большее отвращение ко всей индустрии в целом и к своим одноклассницам в частности. Поборов в себе порыв положить журнал на место и убежать, она переключилась на тексты, в которых хранилась информация о том, как и кому надо одеваться. На отдельных колонках красовалась простейшая история известнейших законодателей моды. Наивно полагая, что таким образом она сможет влиться в школьную компанию, Франческа принялась штудировать потоки сведений, очень затянутых, неописуемо скучных, не интересных ей. Коко Шанель, Кристиан Диор, Ив Сен Лоран и многие другие имена — всё это на короткое время заняло голову девочки, пока терпению продавца не пришёл конец. — Здесь не читальный зал. Либо покупайте, либо уходите. — Ческа ожидала более эмоциональной реакции, потому тут же положила журнал на место и, склонив голову, без слов удалилась, тихая и невидимая, точно призрак. Она не сказала и слов извинения, поспешно покидая магазин, а потом ещё быстрее направилась домой, внутреннее сгорая от стыда. Единственное, самое хорошее, что её ожидало по прибытии, было отсутствие отца, который решил провести этот вечер с теми, кого он называл друзьями. В действительности же за маской товарищей скрывались простые собутыльники, такие же несчастно солидарные с тем, что вся их жизнь представляла из себя не более чем агрессоров, среди которых они несчастные жертвы. Среди таких компаний взаимная ненависть страшной силы ощущалась настолько явно, что чуть ли не летала в воздухе зловонным сизым дымом. С порога Франческа не встретила мать, у которой вошло в привычку по вечерам мыть полы, а заодно и всю квартиру в местах, где чаще всего бывал глава семейства. Замерев у входной двери, девочка окинула взглядом доступное пространство. Непроверенным оставалась только ванна и гостиная. Со страхом в голосе Ческа попыталась позвать мать, но из безмолвной квартиры ей никто не ответил. Уличная обувь, на размер больше ноги девочки, стремительно полетела к остальной обувке, до блеска вычищенной. Дочь застала мать в зале, на пыльном диване, доставшемся по наследству от бабушки, вместе с квартирой. Смертельно уставшее тело почти не двигалось. Родительница лежала на животе, её лица не было видно. Ческа и не хотела будить маму, боясь заметить на ней следы от отцовского гнева. Выдохнув с облегчением, девочка отправилась на кухню. Не найдя того, что можно использовать в качестве обеда, она решила последовать примеру матери и осторожно устроилась на мягком кресле у низкого холодильника. Сон не шёл долгое время, но спустя час за голодными размышлениями о том, с каким энтузиазмом она начнёт разговор с одноклассницами завтра, Ческа погрузилась в дремоту. На утро Болди едва победила ноющую, пронизывающую мышцы боль, ведь поза для сна, выбранная спонтанно, оказались неудобной. После долгого пробуждения и леденящих водных процедур Франческа замочила в старом железном тазике школьную форму, в которой уснула. На место грязной одежды пришла сменная, не менее поношенная. Единственное отличие чистого комплекта формы от застиранной заключалось в цвете водолазки. Та оказалась траурно-чёрной. На тёмном цвете менее заметны и потёртости, и заштопанные места, которые в силу неуклюжести Франческа с каждой неделей прибавлялись, грозясь сделать из вещи сплошную зашитую дырку. Немного подумав, Ческа решила уложить волосы водой, ведь для того, чтобы произвести большее впечатление на местных модниц необходимо соответствовать их идеалам. Вспомнив причёску из недавно просмотренного журнала, Франческа наспех соорудила на голове нечто, отдалённо похожее на гламурную фотографию со страниц модного чтива. Путь до школы прошёл в привычной тишине, ведь район, в котором проживала семья Болди, славился видимым обилием стариков. Те, кому предстояло доживать последние дни, будто магнитом стягивались к месту, где родилась Франческа. Словно в подтверждение этому в воздухе явственно ощущалась энергетика приближающейся смерти и уныния. Для юной Ческа оставалось загадкой, почему в этом городке ещё остались дети, подобные ей, и как они ещё не вписались в местный контингент, отрастив редкие седые волосы и вереницу все различных заболеваний. Те взрослые, наподобие членов семьи Болди, что решили связать свою жизнь со старинной провинцией, в основном не создавали впечатление людей, довольных собственным выбором. С приклеенной вымученной улыбкой, по разным причинам не в силах изменить жизнь, они день за днём посещали утомительную работу. Места, где многие из города получали средства для существования, в силу размера района не пестрели разнообразием: местные магазинчики, кондитерский завод, где раньше работал отец Франческа,