учительская деятельность, полиция и церковь. Последнее место юная Ческа боялась даже упоминать в разговоре, ведь вкупе со снами, где в адских котлах грешники мучились вечность, а черти, весело хохоча, кололи их вилами, напыщенность и показушность христианства вызывала в девочке неподдельную тревогу. Предчувствуя хороший исход своего плана, Ческа на секунду ощутила нечто, похожее, на счастье. Окрылённая вдохновением, она переступила порог класса. В мгновение, изображая настолько приветливое выражение лица, насколько она могла, Болди направилась к заветной парте, где на переменах собирались местные модницы. Те, завидев тихую одноклассницу, принялись перешёптываться, куда активнее, нежели чем за секунду до этого. — А вы знали, что вдохновительницей и главной музой Кристиана Диора была его мать. Она одевалась с иголочки, очень красиво и модно, — в качестве приветствия Франческа выдала один из фактов, прочитанных во вчерашнем журнале. — А ещё, слава к нему пришла после сорока… — видя недоумение в глазах одноклассниц, она заговорила более неуверенно. Толком не общавшись ни с кем до этого, Ческа не знала, как нужно начинать дружбу, разговоры, каким образом взаимодействовать с социумом. До этого момента девочка находилась особняком от класса, с подозрением и завистью наблюдая за образовывающимися весёлыми шумными группами. — А ещё…ещё… — Франческа отчаянно пыталась припомнить что-то из прочитанного, пока те, чьё признание хотела заслужить девочка, смотрели на неё, словно на умалишённую. Но в голове назло всё не подбирались заветные слова. Спустя пару мгновений неловкого молчания компания разразилась смехом. Особенно забавной эта ситуация казалась восседающей посередине собравшихся младшеклассниц, главной заводиле и идейному лидеру подружества. Натянутая вымученная улыбка медленно сползла с лица Франческа. Девочка с каждой секундой всё больше хмурилась. Именно в этот момент так не вовремя вспомнились все обиды, которые исходили преимущественно и от отца, и от чрезмерно пассивной матери. В любой другой ситуации она могла бы пережить, прожевать стыд, но сегодня на место пустой грусти и смирению пришла эмоция, которую прежде Ческа переживала лишь изредка — злость. Если раньше враждебные потоки удавалось контролировать, то сейчас, буря, разразившаяся внутри, всё ожесточённее прорывалась наружу. — Почему вы смеётесь? — вопрос Ческа, будто кнут в руке умелого дрессировщика стегнул по одноклассницам своей резкостью и необычной холодностью. Не получив ответа незамедлительно, Франческа повторила свой вопрос. — Почему вы смеётесь? — нарочитая доброжелательность, показанная прежде, неожиданно исчезла, явив свету маленького монстра. В сочетание с её серьёзным выражением лица, необычным для ребёнка, Ческа создавала пугающее впечатление. — Отойди от нас. Мы от тебя заразиться бедностью и тупостью можем, — со смехом заговорила одна из компании, в то время, как другая задорно закивала. — А ещё ты похожа на сумасшедшую. Мне мама про таких в газетах читала. Они тоже всякие странные вещи говорят, подходят к нормальным людям, слюни пускают. Фу. — изобразив искреннее отвращение, девочка наигранно скривилась, отшатнувшись. Справившись с волной неконтролируемого смеха, вставить своё веское слово решила и главная среди стайки жестоких маленьких гиен, безжалостно разрывающих свою добычу. — Девочки, говорят, её мать муж очень сильно бил по животу, вот поэтому и появился потом ребёнок с ненормальностью. — очередной приступ гогота прокатился по классу. Если бы Франческа продолжала стоять рядом и внимать каждому слову, призванному втоптать в грязь, оскорбить, акт прилюдного унижения мог длиться бесконечно долго. Но даже самый добрый и послушный человек способен испытывать эмоции, которые не в силах брать под безусловный контроль. Не дав продолжиться представлению, на которое стали обращать внимание и остальные одноклассники, Ческа наотмашь, сжав кулак покрепче, ударила наиболее громкую из всех девочек. В первый выпад Франческа вложила начальный порыв силы, не жалея раздражения, накопившегося за столь короткое время. Долгожданное отмщение не принесло облегчения. Находясь в подобие транса, Ческа размахнулась и очередной раз приложилась острыми костяшками о болтливую одноклассницу. В этот раз рука приземлилась в её плечо, вызвав тем самым более громкий вскрик. Состояние Франческа точно передавалось исказившимся выражением лица. Верхняя губа, покусанная и обветренная, мельком дрожала, создавая хищнический оскал, а взгляд, до этого серьёзный, исказился ненавистью. Подруги наиболее болтливой пострадавшей достаточно долго стояли в ступоре, пока наконец не опомнились. Боясь, что гнев переключится и на них, те с воплями разбежались, дабы позвать учительницу, по глупости на время перемены оставившую кабинет, переполненный маленькими детьми. Франческа отрезвили звуки ужаса, издаваемые ретировавшимися одноклассницами. Подняв взгляд от справедливо осужденной, истерически плачущей жертвы, она осознала, что преимущественно удивлённые в крайней степени, все присутствующие смотрят на место потасовки. Взоры одноклассников направленны на неё. Отойдя на шаг назад, Ческа устало выдохнула, выпуская остатки пара. Опустившись на стул незанятой парты, оказавшейся рядом. Она откинулась на деревянную спинку, прикрыв глаза на манер своего отца, восседающего после особенно тяжелых дней на кухне за кружкой вина. В этот момент для Франческа перестало существовать всё: и потрясённые лица, и наказание, которое обязательно должно последовать за дракой, и реакция родителей, и осуждающие возгласы, которые можно было услышать в образовавшемся беспорядке. С этого момента Ческа не оставляла попыток обзавестись преданными товарищами, пусть и с каждой неудачей всё меньше понимала цель, которую преследует. В отчаянном стремление найти друзей или знакомства, призванные скрасить школьные будни, она не редко приходила к унижающим её ситуациям. Каждый раз тщательные поиски без критериев не заканчивались ничем хорошим, как и ни для самой Франческа, так и ни для тех, кто потенциально подходил на роль верного друга. Но иногда её замыслы выходили в кратковременную связь, как правило заканчивающуюся неприятными личными сведениями, которые новые товарищи вытаскивали без особого труда, а потом распространяли по школе. Чаще всего апогеем таких дружеств становилась несдержанность Франческа. Она, будто вулкан, каждый раз непроизвольно взрывалась после того случая, когда первый раз в жизни подняла руку на человека. С возрастом мало что изменилось. Перейдя в среднюю школу, Болди так и продолжила проводить часы в одиночестве, изредка пытаясь влиться в ту среду, которая её не принимала и безнадёжно больно выталкивала. Вот она в очередной раз напугала новую одноклассницу излишней прямолинейностью, вот снова накричала на безвинного человека, вывившего её на бурные эмоции, вот она опять разбила нос очередному излишне разговорчивому парню и показушно стыдливо смотрит в пол, выслушивая упрёки взрослых. Каждый раз наказы учителей не пестрели оригинальностью. Персонал школы пытался воззвать к совести или добиться осознания скверности поступка от Франческа, а та в свою очередь настойчиво не понимала, за что её отчитывают. В этот раз драка произошла на перемене перед уроком литературы. Сегодня Сара Смит — местная учительница, стала невольной свидетельницей того, как живо одна из её учениц в попытках разбить лицо, заносит кулак над второй. В первую секунду этот поток справедливой ненависти, ощущаемый окружающими даже через тело Франческа, поразил преподавательницу своей концентрированностью и силой. После женщина смогла среагировать должным образом и остановила потасовку, спровоцировав внеочередную педагогическую беседу. Заметив пустой взгляд непонимания Ческа и то, насколько выучено глупо та кивала на каждую из претензий заведующей учебной частью, Смит после диалога, лишённого смысла, отвела ученицу от кабинета завуча, и заговорщицки подмигнула. — Я думаю, ты сейчас очень сильно злишься на меня. Прошу прощения, что в этот раз отдала тебя на растерзание. Я просто не знала, как лучше отреагировать, но сейчас я хочу кое-что узнать. Ты не против ответить на пару вопросов в моём кабинете? Сейчас, — заметив стремительно тускнеющий взгляд собеседницы, Сара поспешила добавить, — У вас сейчас должна быть физкультура, верно? На её время я отпрашиваю тебя к себе. Никаких мячей и травмоопасного спорта. Мы просто поговорим. — по дороге к классу литературы Смит не заметила большего энтузиазма в глазах Франческа. Тот не появился и тогда, когда учительница предложила чай, покоившийся на подоконнике, в сосуде, похожем на термос. Устало отказавшись от возможности угоститься, Болди выдавила вежливую холодную улыбку. — Не надо. Я не хочу. Вы же меня, ну там, поговорить звали или что-то типа того-о… — задумчиво протянула Ческа в попытке начать диалог. Для себя Сара подметила, что даже в разговоре Болди показывает больше живости, нежели чем на занятиях, когда девочку совсем не видно и не слышно. Найдя самую лучшую стратегию, Смит подхватила разговор, начатый собеседницей. Всё то время, пока Франческа за недавнюю драку продолжали сыпать упрёками, преподавательница выстраивала в голове наиболее правильну