ю стратегию благотворной беседы. Не найдя слов, которые лучше бы подошли как начало попытки сблизиться, Сара честно спросила. — Франческа, у тебя есть проблемы? — Смит сделала закономерный акцент на предпоследнем слове, припоминая умилительное в своей глупости выражение лица Болди. В эту секунду учительница заметила те же самые глаза, неожиданно расширившиеся от удивления и легка приоткрытый рот. Но недоумение Франческа продлилось недолго. — Вы с чего это взяли? — с запозданием, выдержав паузу, ответила Ческа, параллельно с этим почёсывая костяшки, успевшие за сегодня побывать в бою. Проследив взглядом за жестом собеседницы, Сара тут же без промедлений ответила заранее подобранными словами. — Ты всегда лезешь в драку, хотя, насколько я знаю, никто в действительности настолько серьёзно тебя не обижает. Ты довольно активная и громкая, когда происходит что-то, что может в теории ущемить достоинство. — выдержав небольшую паузу, Смит убедилась, что со стороны Франческа стояла полная тишина, и та не хотела вмешаться, перебить, в разгаре монолога вставив своё слово. — Ведь во многих случаях всё можно решить мирно. Насилие никогда не было выходом. Можно просто игнорировать нападки, если те есть или отвечать словами. — желая выслушать ученицу, педагог непростым вопросом передала ей право высказаться. — Мне просто интересно узнать, почему ты бьёшь других людей? В чём причина? Франческа старалась отвести глаза от более взрослой, более опытной во всех вопросах женщины, но Сара по своему обыкновению, в попытке прочитать человека, сидящего перед ней, продолжала буравить её испытующим взглядом. Поэтому Ческа, даже смотря в пол, ощущала на себе тяжёлый взор, под которым, будто под дулом пистолета, мысли неминуемо путались, превращаясь в бесформенную кашу. — Я не знаю, — первое, что смогла придумать Болди. Её ответ не сильно отличался от действительности, потому что, если хорошенько задуматься, она и правда не совсем понимала причину того, почему ей иногда так необходимо ответить за свои обиды в нетипично ожесточённых для детей и подростков драках. — У меня есть свои причины, — и это тоже было правдой, требующей дополнения, не заставившего себя долго ждать. — Они сами виноваты в том, что выводят меня. — Ческа старалась выложить как можно меньше информации, чтобы у учительницы не возникло и мысли о том, чтобы спросить что-то, требующее более развёрнутых пояснений. Вид педагога не способствовал расслаблению со стороны Франческа. Девочка наоборот, забаррикадировалась усерднее, стараясь в мгновение стать маленькой и незаметной, чтобы педагог больше не подумала вести с ней диалог, в попытке докопаться до болезненной истины. — Но есть другие пути. Ты когда-нибудь пробовала по-иному действовать? — в ответ на вопрос Сары Ческа отрицательно мотнула головой. — Это очень плохо. Эмоции можно направить в более, так скажем, мирное русло. И так найти друзей. — Смит хотела добавить к своей речи что-то ещё, но Ческа неожиданно перебила её, в секунду оживившись. Болди вскинула голову, нахмурившись. Кажется, слова учительницы наконец то смогли найти мрачный отклик в молодом сердце и растворить видимое холодное жуткое напряжение, возникшее между ученицей и Сарой. — Это не так! Они будут продолжать смеяться и пользоваться мной. А я не знаю, кому можно верить. Я не понимаю, как нужно с ними быть. — беседа с преподавательницей постепенно начинала раздражать Франческа. В ней говорили эмоции, которые подчас могут проснуться в столь чувственных людях с любой секунды. Поэтому, и в силу возраста, смысл сказанного Ческа, не отличался от того, что обычно в таких случаях говорят крайне зажатые дети и подростки — обиды. Ещё немного и девочка встанет со стула, покинет кабинет. — Хочешь, я буду твоим другом? — неожиданно, но вполне осознанной предложила Сара, отдавая себе отчёт в том, о чём говорит и что этим хочет добиться. — Мне всего тридцать. Я не думаю, что настолько стара, чтобы списывать меня со счетов. Ты потренируешься на мне, поймёшь, как надо, а потом заведёшь себе столько друзей, сколько пожелаешь. Идёт? — Смит ожидала увидеть на лице собеседницы любые эмоции, готовилась к самым разным реакциям: от отвращения, скрытого за маской культурности, до неописуемого восторга. Вместо ожидаемого исхода учительница услышала решительный отказ. — Нет. Вам просто жалко меня. Как и другим взрослым. Вы не понимаете, как я на самом деле себя чувствую и просто хотите завалить проблему и вообще не решить её. А я сама с ней справлюсь. Мне не нужны вы или кто-либо ещё. — Ческа решительно встала. Она ожидала, что её попытаются остановить, что педагог наконец ответит на всплеск эмоций негативом, как и все остальные, но вместо этого Сара сложила руки на груди, с интересом по-чешски склонив голову. Всё это время учительница не изменяла спокойному тону, которого в большинстве случаев придерживалась в течение всей жизни, что не стало исключением и сейчас. — Если ты передумаешь, то я всегда у себя в кабинете. Приходи в любой день в будни. — настоящее смиренное спокойствие, которым одарила Сара, неподдельно удивило Франческа, когда та решила присмотреться и осознала, насколько настойчива учительница и как холодно её лицо при этом. Ни одним жестом Смит не выражала предполагаемой унизительной жалости по отношению к собеседнице. Она не стала её останавливать, не решила продолжать копаться в голове или же вычитывать застарелые нотации, на которых оскомина набита. Потеряв уверенность и поток раздражения, двигающий её вперёд, Франческа развернулась к выходу, окинув коротким последним взглядом Сару. Ещё никогда, как сейчас, эмоции Болди не менялись настолько быстро. Она с мрачным осадком покинула кабинет. С одной стороны, учительница, которая раньше никогда не была интересна Франческа, в один момент показала себя безразлично холодной, но в то же время, с другой стороны, Сара проявила заметную заинтересованность судьбой бойкой громкой Ческа. Парадокс в голове Болди не разрешался целую неделю, пока она продолжала в нерешительности раз за разом проходить мимо соблазнительной двери. Иногда, пока никто не видел, она даже останавливалась около кабинета Сары и с секунду окидывала его грустным взглядом, а потом уходила. Эти манипуляции оставались незамеченными для многих, но не для Смит, которая в свою очередь не хотела давить на ребёнка, планомерно ожидая, когда та примет собственное решение. Перед выходными сила воли Франческа сломилась. С видом глубоко униженного человека, после занятий она подошла к заветному кабинету. Внутренне она надеялась, что мисс Смит уже закончила вести занятия и направилась домой, но помещение, к сожалению, оказалось не запертым. — Здравствуйте. Вы там говорили, ну, что я могу прийти в любой день к вам. И я, короче, тут… — неловко пробубнила Ческа, пересекая границу входа. Сара же встретила её фирменным прохладным взглядом. В первое мгновение Болди показалось, что предложение учительницы не в силе, что та лишь глупо жестоко пошутила и сейчас попытается выгнать не родимую ученицу. Но вместо ожидаемого потока ненависти Франческа получила один единственный вопрос. — Вчера мы проходили «Гамлета», но ты как всегда не слушала. Не хочешь, я тебе почитаю что-то из этого произведения сейчас? — Франческа, которая никогда не любила литературу, будто зачарованная, кивнула, направившись к первой парте, стоящей перед учительским столом. С этого дня внеклассные встречи Франческа и Сары стали почти регулярными. Смит в большинстве своём помогала подопечной с уроками, включая и те предметы, в которых не лежала её специальность. Иногда Сара читала Болди. Изредка она выслушивала проблемы и внутренние переживания, которые невольно сочились сквозь слова Франческа. И каждый раз Сара не смела прогнать, подорвать её доверие. Ческа, подобно многократно побитому котёнку, в очередной раз слепо доверилась человеку, проявившему к ней каплю внимания.