Круз молчал. На его лице было написано выражение такой неописуемой тоски, что, в конце концов, что он не выдержал и сказал:
— Ладно, может быть, я зря затеял этот разговор с тобой? Похоже, что мнение окружающих в этом деле не имеет для тебя в принципе никакого значения. Это такой тонкий и хрупкий предмет, что, взяв его в четыре руки, стоит опасаться, что он будет раздавлен, а тебе сейчас нужно поступать весьма деликатно и взвешенно.
— Да, — протянул Круз, — наш разговор мало что прояснил для меня. Мне придется обо всем думать и решать все самому! Не забывай, что в наше семейное дело также замешан и Брэндон. Он считает меня своим отцом и безгранично верит мне, а я пока не могу его подводить.
Может быть, будучи кем-то иным, я бы и не стал думать об этой стороне моей жизни, однако я — Круз Кастильо и мои обязательства — это только мои обязательства и я должен нести это бремя по жизни сам, не перекладывая ни на чьи другие плечи. Особенно на такие хрупкие плечи, как плечи Иден и Сантаны. Они-то в чем виноваты передо мной?
Если бы мне пришлось прожить свою жизнь еще раз, я бы, наверняка, никогда не стал бы делать многое из того, что совершил за эти прожитые годы. Но — что сделано, то сделано, и ничего назад не вернуть. Приходится жить в тех обстоятельствах, которые существуют вокруг тебя на данный момент, а не когда-то в абстрактном прошлом и воображаемом будущем.
Разумеется, обстоятельства можно попытаться изменить, но есть вещи, которые выше наших скромных человеческих возможностей. В общем, Пол, это очень сложный и трудный вопрос, и, как ни крути, мне ее увернуться от его решения. То, что я буду делать, я буду делать один, не полагаясь ни на чью помощь. Возможно я неправ, возможно, я совершаю ошибки, но это мои собственные ошибки и мне придется отвечать за них самому.
Конечно, я боюсь божьей кары, боюсь дня Страшного Суда, когда придется предстать перед Господом Богом и рассказать обо всем, что за многие годы случилось со мной в этой земной жизни. Может быть, сознание этого делает мою жизнь еще тяжелее, а, может быть, и облегчает ее. Кто знает? Вопросов больше, чем ответов на них. А тот, кто знает заранее все ответы, даже на еще не поставленные вопросы, это либо неисправимый оптимист, либо полный идиот, что во многих случаях равноценно.
Еще раз повторяю, что это моя личная точка зрения и многие могут не согласиться с ней. Как бы там ни было, — он вдруг взглянул на часы, — нам уже пора ехать. Похоже, уже все полицейское управление наслышано о том, что мы с тобой провалили дело.
— Но знает ли об этом окружной прокурор, с чьей санкции мы действуем? — спросил Уитни.
— Не знаю, — пожал плечами Кастильо. — Если Альварес еще не сообщил ему об этом, то, может быть, есть смысл позвонить мне самому. В любом случае, пошли отсюда. Здесь, кроме кучи старых картонных ящиков, рваных газет и мусора, нам ничего обнаружить скорее всего не удастся. Какой там телефон у окружного прокурора? — с этими словами он полез в нагрудный карман пиджака и достал записную книжку. — Сейчас я позвоню ему. Ты на всякий случай посмотри вокруг, может быть, что-то ускользнуло от нашего внимания.
СиСи и Иден спустились с крыши отеля в вестибюль. Выходя из лифта, он крепко обнял дочь за плечи и спросил:
— Ну что, ты уже согрелась?
— Да, — кивнула Иден. — На крыше такой сильный ветер, что даже не верится, что сейчас лето.
СиСи внезапно перевел разговор на другую тему:
— Ты давно видела Круза Кастильо?
Иден резко вскинула голову.
— А почему ты спрашиваешь об этом?
— Не пугайся, — улыбнулся СиСи. — Просто до меня дошли слухи о том, что в его семейной жизни не все гладко. Ведь как ты помнишь, именно я благословил брак Сантаны и Круза, и мне совершенно не безразлично, как сложится их семейная жизнь. Меня волнует также судьба Брэндона. Он очень хороший мальчик и мне не хотелось бы, чтобы семейные неурядицы испортили ему жизнь. Он этого совсем не заслужил. Ему только восемь лет, а он уже повидал в своей жизни всякое. Одна Джина чего стоила!
— Но я не могу сказать, что Джина была Такой уж плохой матерью для Брэндона, — осторожно сказала Иден. — Все-таки она занималась его воспитанием.
— Да, — усмехнулся СиСи. — Разумеется, это можно назвать и воспитанием. Однако, вспомни при этом, какова сама Джина. Что хорошего она могла дать ребенку, когда ее постоянно обуревало только одно желание — с кем бы переспать.
— Отец, я думаю, что нам сейчас не стоит обсуждать Джину. У нас есть гораздо более важные проблемы.
— Да, — согласился СиСи. — Давай вернемся к теме супругов Кастильо. Этот предмет интересует меня гораздо больше чем моя бывшая жена, хотя… он на мгновение задумался. — Я не могу утверждать, что моя совместная жизнь с Джиной не оказала на меня никакого влияния. Все-таки это несколько лет моей жизни…
— Ну что ж, если тебя интересует, что происходит в семье Кастильо, то я могу сказать, что там действительно не все ладно. Сантана не уверена в том, что Круз ее действительно любит, поэтому ее бросает из стороны в сторону, из крайности в крайность. Она то пытается вызвать у него ревность, то ревнует сама, а в результате… Но, вообще-то, Круз и Сантана пытались наладить свою совместную жизнь. Из-за меня у них было много проблем, но теперь, отец, ты можешь быть совершенно спокоен — я найду другого человека…
Они медленно шли по вестибюлю гостиницы. СиСи остановился у двери бара и посмотрел в полутемный зал. За стойкой неподалеку от места официанта сидел Кейт Тиммонс и, держа в руке невысокий стакан с темно-коричневой жидкостью, разговаривал с кем-то по телефону.
Иден тоже остановилась рядом с отцом и с любопытством посмотрела на Тиммонса, вытянув шею. СиСи не без удивления взглянул на нее и с некоторым презрением в голосе сказал:
— Надеюсь, что, когда ты упоминала о другом мужчине для себя, ты имела в виду не окружного прокурора!
Иден рассмеялась.
— Пала, пожалуйста, называй имена. Кого конкретно ты имеешь в виду?
Он аккуратно взял ее под руку и повел дальше по вестибюлю.
— Я имею в виду Кейта Тиммонса, — полушутливо-полусерьезно сказал он. — По моим сведениям, у тебя возник интерес к подробностям городской политики.
Иден решила переменить тему разговора.
— Папа, а куда ты меня ведешь?
— Я веду тебя в ресторан. Думаю, что нам неплохо было бы сейчас чего-нибудь выпить и перекинуться парой слов.
— О чем же?
— О тебе. Судьба моих детей мне отнюдь не безразлична.
— Вот как? — с деланным удивлением в голосе воскликнула она. — С каких это пор судьбы собственных детей интересуют тебя?
Перебрасываясь колкими замечаниями, они уселись за столик в ресторане «Ориент Экспресс».
— Так что? — спросил СиСи. — Я был прав насчет твоего интереса к городской политике?
— Папа! — с вызовом в голосе сказала Иден. — Почему ты считаешь, что у меня не может быть никакого интереса к этому вопросу, ведь я, как-никак, тоже живу в Санта-Барбаре.
— Дорогая, безответная любовь — серьезная вещь. Стремясь поскорее освободиться от связи с Крузом Кастильо, ты можешь найти не того человека. Самое опасное в таких делах — это крайности. Если очертя голову бросаться из одной крайности в другую…