Альварес снова опасливо оглянулся по сторонам.
— Нет, нет. Они там о чем-то разговаривают. На меня не смотрят, слава Богу. Но все равно ты прав — мне пора.
Во время судебного заседания Марк Маккормик заподозрил Джулию в том, что она ведет какую-то нечистую игру. Ее попытки защищать его были столь вялыми и безнадежно обреченными на провал, что Марк заподозрил Джулию в игре на стороне противника.
Когда после судебного заседания они остались вдвоем, Маккормик вдруг неожиданно выхватил из сумки Джулии, на мгновение оставленную ею без присмотра папку с материалами дела касающимися Марка Маккормика.
Когда Джулия обернулась, Марк уже развернул папку и быстро пробежал глазами по материалам дела.
Она поняла, что совершила ошибку, позволив ему завладеть бумагами. Однако, было уже поздно.
Спустя несколько секунд лицо Марка исказила гримаса ярости и он со злостью захлопнул папку.
— Ты же сказала, что это документы по моему делу? — закричал он. — Но то, что я вижу здесь не имеет к нему никакого отношения!
Джулия потянулась рукой к папке, пытаясь выхватить ее у Марка.
— Дай взглянуть.
Он резко отвел руку с папкой назад, спрятав ее за спину.
— Можно подумать, что ты не знаешь, что находится в этой папке? — с возмущением воскликнул Марк.
Джулия попыталась притворно возмущаться.
— Представь себе не знаю!
— Ну, конечно! — потрясая бумагами возмутился Марк. — Ты не знаешь… Посмотрите не нее! Какая святая душа! Да это же стенограмма процесса по делу Дэвида Лорана. Только не говори мне, что перепутала папки и в спешке схватила со стола не ту, которая была нужна для ведения судебного Процесса по моему делу!
Джулия все еще пробовала защищаться.
— Я не могу ничего сказать об этом до тех пор, пока ты мне не покажешь эту папку и те бумаги, которые в ней лежат. Мне нужно самой посмотреть.
Еще раз просмотрев бумаги, Марк покачал головой и уверенно сказал:
— Ну вот, теперь я все понял. Мне все абсолютно ясно, хотя я не ожидал от тебя такой подлости. Ты все-таки адвокат…
— В чем ты меня обвиняешь? Что тебе ясно?
— Ты хочешь меня заставить поверить в то, что ты ведешь мое дело, организуешь мою защиту и машешь перед моим носом этой толстой папкой? Ты ни черта не сделала для того, чтобы добиться моего оправдания и, насколько я понимаю, ничего не собираешься сделать. Я знаю что будет дальше! Ты будешь сидеть и ждать, когда я сам должен буду влезть в петлю!
Джулия поняла, что дальше скрывать от Марка свою истинную позицию ей не удастся. Поэтому она гордо откинула назад голову и смело посмотрела Марку в глаза.
После судебного заседания Мейсон и Мэри тоже должны были выяснить позиции друг друга.
Мэри выглядела невероятно усталой, даже изможденной. У нее под глазами образовались темные круги и уголки губ обессиленно опустились. Во всем ее облике была видна невероятная утомленность и растерянность?
Когда они шли по дорожке от машины к дому, Мэри едва ступала от усталости. Мейсону даже пришлось помочь ей подняться по лестнице.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — участливо спросил он, распахивая перед ней дверь.
— Я невероятно устала… — обессиленно ответила она. — Я устала от всего.
Мейсон, несмотря на то, что день выдался тяжелым не только для Мэри, но и для него, выглядел довольно бодро.
— Ну, ну! Крепись, Мэри, — сказал он. — Нам еще предстоит немало работы. Но тебя должно согревать то, что мы решим эту проблему раз и навсегда. Этот вопрос будет закрыт и никакой Марк Маккормик не сможет помешать нам в строительстве нашего семейного счастья. Еще несколько заседаний и ты увидишь, как все разрешится в нашу пользу. Они вошли в дом.
Мэри сразу же направилась к дивану и опустилась на широкие кожаные подушки.
— О, Мейсон, мне так тяжело!.. — в изнеможении сказала она. — Нельзя ли сделать какую-нибудь короткую передышку? Чтобы я могла собраться с силами и могла обдумать, как мне действовать дальше. Все это невероятно тяжело для меня.
Мейсон остановился рядом с ней.
— Если ты расскажешь людям о себе, то ты сможешь уберечь этим огромное количество женщин от тех несчастий, которые случились с тобой. Представляешь, сколько женщин избавится от такой участи?
Мэри прикрыла глаза рукой и опустила голову.
— Женщины нередко подвергаются насилию со стороны своих мужей, — продолжал Мейсон. — Но они боятся, что в суде их никто не станет слушать. И поэтому они молчат.
Мэри вскинула голову и с горечью сказала:
— Но ведь я не выставляю свою кандидатуру на общегородских выборах. Я прежде всего думаю о нашем ребенке. Я не зря сказала это слово «нашем», он должен быть нашим. Если у нас ничего не получится, то Марк сможет добиться того, чтобы судебное решение о ребенке было в его пользу.
Мейсон положил руку ей на плечо.
— Я верю в то, что сможешь это сделать и наш ребенок будет гордиться тем, что ты сделала. Ты слышишь? Я тоже сказал «наш».
Мэри обреченно покачала головой;
— Возможно для тебя это правильно. Возможно, для тебя «око за око» — правильный принцип.
— Запомни, Мэри, — решительно сказал Мейсон. — Я считаю, что сейчас для нас главное — это проверить нашу волю и убедиться в том, что мы не отступим. Чувствительные люди особенно склонны к соблазну. Ведь у тебя нежное сердце, а для нашего дела, пожалуй, сейчас лучше иметь сердце потверже. Конечно ты должна доверять своему сердцу и не слушать ничего, что противоречит твоим убеждениям. Но тебе все-таки следует быть тверже в своих решениях.
Мэри разочарованно махнула рукой.
— Перестань, Мейсон. Не своди все к морализаторству. Я знаю, что месть для тебя — главный принцип.
Он отрицательно покачал головой.
— Ты слишком утрированно все понимаешь. Мэри стала возбужденно расхаживать по комнате.
— Ну, конечно. Не своди все… Не утрируй все… Ты неправильно все понимаешь… — передразнила она Мейсона. — Ты ведь тысячу раз мне говорил, что основой твоего жизненного опыта была месть. Именно этому, прежде всего, учатся дети в доме Кэпвеллов. Вот и все.
Но Мейсон был невозмутим.
— Это не месть, — спокойно ответил он. — Мы же знаем, что Марк и раньше прибегал к насилию. Он грубо обращался со своей первой женой Дженис. Он был жесток с другими. Мы должны разоблачить его. Мы не должны оставить все это просто так. Запомни Мэри, если мы не будем действовать решительно в этот раз, то Маккормик снова выйдет сухим из воды. Ему удастся улизнуть. И одному Богу известно, сколько несчастий он может принести людям. Может быть ты не согласишься со мной, но я уверен в том, что поступаю правильно, пытаясь привлечь Маккормика к публичному суду и добиваясь вынесения ему обвинительного приговора.
Мэри удивленно посмотрела на Мейсона.
— Ты слишком близко все принимаешь к сердцу, — сказала Мэри. — У меня складывается такое впечатление, что все это случилось с тобой…
Мейсон едва не вспылил. Стараясь сдерживаться он вызывающе заявил: