Низз сидел и думал, а Гореим стоял и нервничал.
– Мы берем аванс, – наконец промолвил глава Гильдии Убийц.
– А как же…
– Спасибо за беспокойство, господин Гореим, но я принял решение, – сказал Низз, глядя в пространство. – Господин Чайчай еще не отбыл?
Гореим даже отпрянул.
– Я думал, на совете постановили исключить его, – забормотал казначей. – После того случая с…
– Господин Чайчай смотрит на мир несколько отлично от других людей, – перебил его Низз, задумчиво изучая лежащую на столе картинку.
– Ну да, с этим вряд ли поспоришь, и все же…
– Пришли его ко мне.
Люди в Гильдию приходили самые разные. Но что здесь забыл Гореим, Низз никогда понять не мог. Трудно было даже помыслить, что он может нанести кому-либо удар в сердце, если существовала хотя бы малейшая вероятность забрызгать кровью бумажник. Тогда как господин Чайчай…
Гильдия принимала в свои ряды молодых людей и давала им превосходное образование, обучая убивать чисто и хладнокровно за деньги и на благо общества или, по крайней мере, той части общества, у которой были деньги (общественнее этой самой части и представить себе сложно).
Иногда, впрочем, случались исключения навроде господина Чайчая, для которого деньги абсолютно ничего не значили. Господин Чайчай обладал поистине блестящим интеллектом, интеллект его блестел всеми гранями, словно осколки зеркала. Зеркала, разбитого вдребезги.
Господин Чайчай играл в жизнь. И в жизни других людей.
Для себя Низз уже решил – окончательно и бесповоротно, – что очень скоро господин Чайчай станет жертвой какого-нибудь несчастного случая. Подобно многим людям с не слишком-то определенными моральными ценностями лорд Низз придерживался неких принципов, которые господин Чайчай с негодованием отвергал. Убийство за деньги – очень тонкая игра: ты выступаешь против людей, которые знают правила или, по крайней мере, могут нанять людей, эти правила знающих. Чистое убийство рождает гордость, доставляет удовольствие. Но что за радость можно получить от грязного убийства? Рано или поздно пойдут слухи…
Однако с заказами, подобными сегодняшнему, Гильдия еще ни разу не сталкивалась, и тут извращенный разум Чайчая мог очень даже пригодиться. Ну а если ничего не выгорит… при чем здесь лорд Низз, верно?
Он снова вернулся к скопившимся на столе бумагам. Поразительно: их гора росла чуть ли не на глазах. Но учет должен быть, без этого никуда. Они все-таки наемные убийцы, а не какие-нибудь головорезы с большой дороги…
Раздался стук в дверь. Низз отложил в сторонку листок, который изучал, и откинулся на спинку кресла.
– Господин Чайчай? Ты можешь войти, – повелительно произнес он.
С этими юнцами нельзя расслабляться. Они всегда должны знать, кто тут круче.
Однако, когда дверь открылась, на пороге показался один из слуг, осторожно несущий чайный поднос.
– А, Картер… – кивнул лорд Низз, мгновенно сориентировавшись в изменившейся обстановке. – Поставь поднос на стол.
– Конечно, сэр, – откликнулся Картер. Аккуратно опустив поднос, он выпрямился. – Извините, сэр. Я немедленно принесу вторую чашку.
– Что?
– Для вашего гостя, сэр.
– Какого гостя? А, ты о господине Чайчае, но…
Он вдруг замолчал и обернулся. На коврике перед камином сидел молодой человек и чесал брюхо одному из псов.
– Господин Чайчай!
– Моя фамилия – Тчай-Тчай, – промолвил юноша с легким осуждением. – Ну почему все произносят ее неправильно?
– Но как ты…
– Без особого труда, сэр. Хотя на последней паре футов слегка вспотел.
Коврик был испачкан сажей. Низз вспомнил, что слышал какие-то шорохи со стороны камина, однако не придал им особого значения. По дымоходу сюда было не проникнуть – сверху каминную трубу перекрывала надежная решетка.
– В старой библиотеке есть заложенный кирпичом камин, – пояснил Чайчай, словно прочитав его мысли, – у которого общий дымоход с вашим. Всего лишь легкая прогулка, сэр.
– Правда?
– Да, сэр.
Низз кивнул. Местные дымоходы представляли собой настоящий лабиринт, об этом всякий наемный убийца узнавал еще в самом начале своего обучения в Гильдии. А потом благополучно забывал. Да, и еще. Никогда не помешает показать своему коллеге, кто тут круче. Этому тоже учили в Гильдии…
– Похоже, псам ты пришелся по душе.
– Я умею ладить с животными, сэр.
Лицо Чайчая было молодым, открытым и дружелюбным. По крайней мере, он постоянно улыбался. Единственное «но» – эта улыбка не совсем гармонировала со стеклянным шариком, вставленным вместо глаза после какого-то несчастного случая, что произошел с Чайчаем еще в детстве. В общем, эффект был тот еще. Хотя и второй глаз можно было назвать нормальным лишь с очень большой натяжкой. Лорд Низз никогда еще не видел настолько маленького и пронзительно черного зрачка. Чайчай словно бы смотрел на мир сквозь булавочную головку.
Очнувшись от этих размышлений, лорд Низз вдруг обнаружил, что невольно отступил обратно за письменный стол. Впрочем, не он один так реагировал на Чайчая. Чем дальше вы находились от этого юноши, тем дольше жили.
– Умеешь, гм-м? А вот у меня тут лежит твой отчет, в котором написано, что ты приколотил пса сэра Джорджа к потолку.
– Лай мешал мне работать, сэр.
– Ну, есть же и другие методы. К примеру, пса можно было усыпить.
– О, – лицо Чайчая на мгновение приобрело удрученный вид, но потом снова повеселело. – Однако я выполнил условия контракта, сэр. В этом не может быть никаких сомнений. Как и положено по инструкции, я поднес к губам сэра Джорджа зеркальце – дыхания не было, сэр. Я все подробно изложил в своем отчете.
– Да-да, разумеется.
На момент этой проверки голова сэра Джорджа валялась в нескольких футах от тела. Но самое страшное, Чайчай мог действовать вполне осмысленно. Лорд Низз поежился.
– А слуги?
– Не мог же я допустить, чтобы они ворвались в комнату в самый неподходящий момент, сэр.
Низз опять кивнул, почти загипнотизированный стеклянным шариком и черной булавочной головкой. Разумеется, допускать такое было нельзя. Ведь член Гильдии мог столкнуться с людьми, обученными теми же самыми учителями, что учили его. Однако старик-дворецкий и служанка никуда и не думали врываться – они просто оказались в том же доме…
На самом деле никаких законов не существовало, но в течение многих лет Гильдия придерживалась определенных правил поведения и ее члены крайне аккуратно выполняли заказы: закрывали за собой двери, а иногда даже прибирались в комнате. Причинение вреда невинным строго осуждалось и приравнивалось чуть ли не к восстанию против моральных устоев общества. Оно считалось невоспитанностью. Даже дурным тоном. Хотя, конечно, никаких законов не существовало.
– Я поступил правильно, сэр? – с явным беспокойством спросил Чайчай.
– Да, но… без должной элегантности.
– Спасибо, сэр. Всегда рад выслушать замечания. В следующий раз постараюсь быть более аккуратным.
Низз тяжело вздохнул.
– Именно об этом я и хотел поговорить, – сказал он и взял в руку портрет… гм, так называемого Толстяка. – Есть вот этот… господин. Его нужно предать земле. Твои действия?
Любой другой человек лишь расхохотался бы в ответ. Спросил бы: «Вы шутите, сэр?» Чайчай, напротив, наклонился и внимательно изучил рисунок.
– Сделать это будет непросто, сэр.
– Определенно, – согласился Низз.
– Мне понадобится время, чтобы проработать все детали, сэр, – продолжил Чайчай.
– Конечно, и…
Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Картер с чашкой на блюдце. Он с уважением поклонился лорду Низзу и бесшумно удалился.
– Я согласен, сэр, – сказал Чайчай.
– Что-что?
– У меня есть план, сэр, – терпеливо пояснил Чайчай.
– План?
– Да, сэр.
– Уже?
– Да, сэр.
– О боги!
– Сэр, вы же знаете, учителя иногда дают студентам гипотетические задания, и мы должны представить подробные планы собственных действий…