20
Что, Семеныч? Аль не любо? Любо-дорого, пойми!
Пусть дрожат от страха губы — разговаривай с людьми!
Ничего во всей природе,
Лев Семеныч, не брани, никого во всем народе не кляни и не вини!
Ибо жалость и прощенье, горе, Лева, и тоска, ибо пенье и гниенье тянутся уже века.
Пусть нахрапом и навалом наседает отчий край,
Лева, подставляй ебало, а руки не поднимай!
Ты не тронь их, сирых, малых, не стреляй в них, пощади!
Ты с любовью запоздалой отогрей их на груди!...
С неба звездочка слетела,
Лев Семеныч, прямо в глаз.
А кому какое дело, кто останется из нас.
На мосту стоит машина, а машина без колес.
Лев Семеныч! Будь мужчиной — не отлынивай от слез!
На мосту стоит тачанка, все четыре колеса.
Нас спасет не сердце Данко, а пресветлая слеза!
На мосту стоит автобус с черно-красной полосой.
Умирают люди, чтобы мы поплакали с тобой!
На мосту стоим мы, Лева. Плещет сонная вода.
В небе темно-бирюзовом загорается звезда.
Так давай же поклянемся — ни за что и никогда не свернем, не отвернемся, улыбнемся навсегда!
В небе темно-бирюзовом тихий ангел пролетел.
Ты успел запомнить, Лева, что такое он пропел?
Тихий ангел пролетает, ангел смерти — Азраил.
К сердцу рану прижимая, вот мы падаем без сил.
Что, Семеныч, репка? То-то! Ну а ты как думал, брат? Как икоту на Федота, время, брат, не отогнать!
Репка, Лев Семеныч, репка. Вот куда нас занесло. Энтропия держит цепко, липко, гадко, тяжело.
Там, где эллинам сияла нагота и красота, без конца и без начала нам зияет пустота.
Астроном иль гинеколог, иль работники пера пусть подскажут, что такое эта черная дыра.
Тянет, тянет метастазы, гложет вечности жерлом.
И практически ни разу не ушел никто живьем.
И практически ни разу... Разве что один разок эта чертова зараза вдруг пустилась наутек!
И повесился Иуда!
И Фома вложил персты!
И текут лучи оттуда средь вселенской темноты!
Разве ты не видишь, Лева, снова в пухе тополя!
Друг ты мой, честное слово,
все бессмертно, ты и я!
23
Осененные листвою, небольшие мы с тобой.
Но спасемся мы с тобою Красотою, Красотой!
Добротой и Правдой, Лева, Гефсиманскою слезой, влагой свадебной багровой, превращенною водой!
Дьявол в черном коленкоре рыльце лапками укрыл, злого гада свет с Фавора ослепил и оскопил!
Энтропии злые бесы убегают наутек!
Он воистину воскресе! Поцелуемся, дружок!
Пусть мы корчим злые рожи, пусть кичимся злым умом, на гусиной нашей коже Агнца светлого клеймо!
И глядит ягненок гневный с Рафаэлева холста, и меж черных дыр вселенной нам сияет Красота!
Мы комочки злого праха, но душа — теплы м-тепла!
Пасха, Лев Семеныч, Пасха! Лева, расправляй крыла!
Пасха, Пасха, Лев Семеныч! Светлой новости внемли! Левушка, тверди каноны клейкой зелени земли!
В Царстве Божием, о Лева, в Царствии Грядущем том,
Лева, нехристь бестолковый, спорим, все мы оживем!
24
Кончен пир. Умолкли хоры.
Лев Семеныч, кочумай. Опорожнены амфоры.
Весь в окурках спит минтай.
Не допиты в кубках вины.
На главе венок измят. Файбисовича картины Пересмотрены подряд.
Кончив пир, мы поздно встали. Ехать в Люберцы тебе.
Звезды на небе сияли.
Песня висла на губе.
Как над этим дольним чадом в горнем выспреннем краю, отвечая смертным взглядам, звезды чистые поют.
Звезды чистые мерцают над твоею головой.
Что они нам предвещают? Я не в курсе, дорогой.
Чистых голосов мерцанье над сияньем автострад.
До свиданья, до свиданья! Я ни в чем не виноват!
До свиданья! До свиданья! Пусть впритык уже пиздец, но не лжет обетованье, но не тщетно упованье, но исполнятся Писанья!
А кто слушал — молодец.
Отечество, предание, геройство...
С. ГАНДЛЕВСКИЙ
1
Они сидят в обнимку на тачанке.
Она в кожанке старой, в кумачовой косынке, но привычно протянулись девические пальцы к кобуре.
А парень в гимнастерке, побелевшей под солнцем полудённым в жарких схватках. Буденовка простреленная, чуб мальчишеский кудрявый, а рука в бинтах кровавых, но рукой здоровой он нежно плечи девичьи обнял.
А за спиной у них клубятся тучи, зарницы блещут. Черные бароны, бароны Врангель, Унгерн, атаманы Семенов и Тютюник, и Фаина Каплан, и бурнаши, и ненавистный Колчак, Махно, разруха, саботаж.
Клубятся тучи, воют злые ветры.
А перед ними светлая заря — в коммуны собираются крестьяне, и золотятся нивы. И Буденный на вороной кобыле выезжает.
И светятся хрустальные дворцы, оркестры духовые, и рабочий командует блестящею машиной в спецовке белоснежной по эскизам