— Разумеется. По гостиничным правилам в номерах не должно быть посторонних после 23-ёх часов.
— Откуда Вы знаете? Может за стеной муж с женой жили.
— Ага, сейчас. Там каждый вечер новый голосок звучал.
— Зачем Вы морочите мне голову? — Спросил мужчина с директорского места.
— А вы? — В свою очередь поинтересовался я.
— Ладно. Разговора у нас не получилось. Поговорим, когда Вы вернётесь. — Он поднялся из-за стола. — До свидания.
— Всего хорошего. — Ответил я.
Он вышел, а я остался. Правда, не надолго. Через мгновенье в кабинет вошёл директор.
— Семён Иванович, это что ещё за новшества? — Не давая ему устроиться в своём уютном кресле, спросил я.
— Какие именно? — Уточнил он.
— Ну, охрана внизу… Потом, у меня пропуск отобрали.
— Пропуск взяли на замену. С сегодняшнего дня у нас будут новые пропуска. А охрану давно надо было сменить. В городе неспокойно.
— Что значит, неспокойно? — Изумился я.
— Да опять политики чего-то там не поделили.
— Потому и на нас наезд был?
— Возможно.
— А этот гусь зачем здесь?
— Вот это я у тебя хотел бы спросить. Но некогда. Короче. Давай, иди в отдел кадров, получай новое назначение.
— Чего?
— Не чего, а куда.
— Опять не понял?
— Ты направляешься в Японию на переговоры с нашими новыми партнёрами.
— Нашли мне переговорщика.
— Решение начальства не обсуждается.
Да я даже к себе не успел забежать. Как там ребята? Какие проблемы?
— Они и без тебя справляются. Всё. Время вышло.
Я поднялся, и побрёл в отдел кадров.
В свой рабочий кабинет я попал лишь перед самым обедом да и то ненадолго. Сам же обед пришлось заказывать с доставкой, так как новые пропуска ещё не были готовы и покинуть рабочее помещение не представлялось возможным. Но и с доставкой, как выяснилось, из-за всех пертрубаций образовались дополнительные проблемы. Охрана внизу не пропустила нарочного к нам с лотками. Мало того, они потребовали вскрыть все пакеты. Ну, тут уж я совсем рассверепел, и высказал начальнику безопасности всё, что думал о его нововведениях. Короче, пообедать нам с Лёшей так и не пришлось. Зато получив пропуска, мы тут же исчезли. Благо рабочий день у нас был ненормированный.
Оказавшись на свободе, я тут же направился к Иске Нюмовне потому, как очень сильно соскучился по хорошей, домашней пище. На улице всё так же жарило солнце, и ветки деревьев не шевелились. Асфальт дымился и плавился, приставая к подошвам.
За это время в заведении старой еврейки ничего не переменилось. Как впрочем, не модифицировались и клиенты, вернее, их состав. Хотя… Некоторые изменения всё же были. Одна весьма колоритная компания привлекла моё внимание. Расположились они в самом дальнем и, на мой взгляд, самом тёмном углу. Может быть именно это и привлекло моё внимание к ним?..
Спиной к стойке бара, за которой крутилась хозяйка, сидел не совсем старый на вид, но с совершенно белой головой мужчина, слева от него мужчина помоложе в морской форме, справа девушка, скорее женщина потому, что на вид ей было около тридцати или чуток больше, а напротив безмятежно дрых, положив давно не стриженную голову на руки, субъект, которого в прежние времена Иска Нюмовна не пустила б даже на порог, не то, чтобы за стол. Между этим субъектом и молодой женщиной пристроился в приставном кресле мужчина в дорогущем костюме с трубкой в руке.
"Аристократ чистой крови", — Отчего-то подумалось мне.
Больше всего меня поразило то, что Иска Нюмовна, строго соблюдавшая установленные собой же порядки, грубо нарушала их. Курить у неё было строго запрещено, а распивать спиртные напитки так вообще грех невообразимый! Тут же всё было на шиворот-навыворот.
Не сводя глаз с компании, я прошёл к соседнему столику и устроился так, чтоб видеть всех сидящих за столом подле. Вскоре ещё одно преимущество предпочтённого мной места подтвердило правильность выбора. Подошла Зассиль, приняла заказ и молча удалилась.
— Стоило старожилам убраться в чайную избу мадам Шушары, как сразу же обсуждать, доказывать и логически опровергать стало нечего. — Говорил седой, вертя в пальцах хрупкую хрустальную рюмку. — Всё стало просто, ясно и понятно, и не хочется уже ни с кем, ни о чём спорить, искать истину в словах, никому боле нет дела до приснопамятного замшелого зерна истины-правды-матки — пускай и дальше растёт себе где-то там глубоко в земле. И думаю я сейчас, уютно расположившись в мягком кресле данного заведения, попивая чаёк с кислющим, как самый проницательный взор налогового инспектора, по совместительству местного архивариуса лорда Камингстоуна, лимоном, и слушая замшелую попсу в исполнении "Кукашел-Юкрейн", и глядя на таинственную тёмную глушь парка под окнами и подсвеченное огнями города тёмно-оранжевое небо…