Понять эту Дхамму ох как нелегко
Тем, жаждой и злобою кто угнетён.
Сгораемый в жажде, окутанный тьмой,
Не сможет глубокую Дхамму узреть,
Она глубока, утончённа, трудна,
И против течения [мира] идёт».
Когда Благословенный помыслил так, его ум склонился к тому, чтобы вести жизнь бесхлопотную, а не к тому, чтобы обучать [других] Дхамме. И тогда Брахма Сахампати, [напрямую] познав своим собственным умом размышление в уме Благословенного, подумал: «Ох, мир пропал! Ох, мир падёт, ведь ум Татхагаты, Араханта, Полностью Просветлённого, склоняется к тому, чтобы вести жизнь бесхлопотную, а не к тому, чтобы обучать Дхамме».
И тогда, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Брахма Сахампати исчез из мира брахм и возник перед Благословенным. Закинув верхнее одеяние за плечо, встав на правое колено, сложив ладони в почтительном приветствии Благословенного, он сказал ему: «Господин, пусть Благословенный обучает Дхамме. Пусть Счастливый обучает Дхамме. Есть существа, у кого мало пыли в глазах, и которые падут, поскольку не услышат Дхамму. Будут те, которые поймут Дхамму».
Так сказал Брахма Сахампати. И, сказав так, он далее добавил:
«В прошлом возникла Магадхов среди
Ложная Дхамма от тех, кто нечист.
Так распахни же в Бессмертное дверь,
Пусть же услышат ту Дхамму они,
Что Не-Имеющий-Пятен открыл.
Точно стоящий на пике горы
Может увидеть людей всех вокруг,
Так же, Мудрейший, Всевидящий Взор{192},
В Дхаммы дворец вознесётся пускай.
Сам беспечальный, узри же людей,
Тех, что в уныние погружены,
Смертью, рождением кто угнетён.
Восстань, Герой,
В сражении победивший,
Вожатый каравана, долг отдавший,
Скитайся же по миру.
Учи же Дхамме, о Благословенный,
Ведь будут те, которые поймут».
И тогда Благословенный, поняв просьбу Брахмы, из сострадания к существам обозрел мир оком Будды{193}. И, сделав так, Благословенный увидел существ, у которых мало пыли в глазах и много пыли в глазах, с яркими качествами и со слабыми качествами, с хорошими свойствами и с плохими свойствами, которых легко обучать и которых трудно обучать, и немногих тех, кто пребывал в видении неодобрения и страха перед иным миром.
Подобно тому, как в пруду с голубыми или с красными или с белыми лотосами, некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде и расцвести, будучи погружёнными в воду, так и не взойдя над поверхностью воды; некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде и находиться чётко на уровне поверхности воды; некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде, но они всходят над поверхностью воды и находятся там, не будучи замоченными водой – точно также, обозрев мир оком Будды, Благословенный увидел существ, у которых мало пыли в глазах и много пыли в глазах, с яркими качествами и со слабыми качествами, с хорошими свойствами и с плохими свойствами, которых легко обучать и которых трудно обучать, и немногих тех, кто пребывал в видении неодобрения и страха перед иным миром. Увидев это, он ответил Брахме Сахампати строфой:
«Открыты в Бессмертное для них врата:
Пусть ухо склоняющий веру взрастит.
Предвидев проблемы, я, Брахма, молчал
О Дхамме возвышенной среди людей».
И тогда Брахма Сахампати, подумав: «Благословенный дал своё согласие [на мою просьбу] в отношении обучения [других существ] Дхамме», поклонился Благословенному и исчез прямо на том самом месте.
СН 6.2
Гарава сутта: Уважение
Перевод с английского: SV
источник: "Samyutta Nikaya by Bodhi, p. 233"
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Урувеле на берегу реки Нераньджары у подножья пастушьего баньяна сразу после того, как стал полностью просветлённым. И тогда, по мере того как Благословенный пребывал уединённым в затворничестве, такое размышление возникло у него в уме: «Человек пребывает в страдании, если у него нет уважения и почтения. Так какого же жреца или отшельника я мог бы чтить и уважать и пребывать, подчиняясь ему?»
И тогда мысль пришла к Благословенному: «Ради осуществления неосуществлённой совокупности нравственности я бы [его] чтил, уважал и пребывал, подчиняясь [этому] другому жрецу или отшельнику. Однако, в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, богами и людьми, я не вижу [какого-либо] другого жреца или отшельника более совершенного в нравственности, чем я сам, которого я мог бы чтить и уважать и пребывать, подчиняясь ему.