Вол шагал себе, никак не реагируя на крики. Подбежал один из семи жонглёров.
— Всё в порядке, Рикс? — Фокусник моргнул и тяжело, словно потеряв равновесие, плюхнулся на сиденье. — Ну вот, теперь она знает. А для тебя, зануда неуклюжая, он мастер Рикс. — Жонглёр пожал плечами и уставился на Аттию, потом предупреждающе постучал себя по лбу, закатил глаза и удалился.
Аттия нахмурилась. Вообще-то сначала ей показалось, что он просто накачался кеттом. Но, возможно, она связалась с психом. Таких в Инкарцероне было полно. Полудурки или свихнувшиеся клеткорождённые. Она вспомнила Финна и прикусила губу. Кем бы ни был этот Рикс, он не так прост, как кажется на первый взгляд. Владеет ли он Перчаткой Сапфика или это просто бутафория? И если Перчатка настоящая, то как же её украсть?
Теперь он молчал, мгновенно помрачнев. Похоже, он склонен к резким перепадам настроения. Аттия тоже притихла, разглядывая безрадостные тюремные пейзажи.
Освещение в этом Крыле напоминало зарево от пожара. Высокий потолок не был виден, но в какой-то момент громыхающие по тракту фургоны обогнули конец свисающей сверху огромной цепи. Аттия подняла взгляд, но увидела лишь ржавые облака.
Когда-то она плыла там, в вышине на серебряном корабле, и были у неё друзья, и был Ключ. Но, подобно Сапфику, она сверзилась на самое дно.
Впереди возвышалась цепь причудливых, иззубренных холмов.
— Что это? — спросила Аттия.
— Игральные Кости, — пожал плечами Рикс. — Дороги поверху нет, только через тоннель. — Он бросил на неё взгляд искоса. — Итак, что привело бывшую рабыню в нашу скромную компанию?
— Я же тебе сказала. Очень хотелось есть, — ответила она, кусая ноготь. — И любопытство замучило. Хочу научиться кое-каким трюкам.
— Как и многие другие, — кивнул он. — Но, сестрёнка, мои секреты умрут вместе со мной. Таков Обет магов.
— Ты не будешь меня учить?
— Только Ученик может узнать мои секреты.
В общем, все эти трюки не так уж интересовали Аттию, но ей необходимо было как можно больше разузнать о Перчатке.
— Ученик — это имя твоего сына? — съязвила Аттия.
Он рассмеялся, словно прокаркал, чем снова её напугал.
— Сын! Наверняка куча моих детей разбросана по всей Тюрьме. Но нет. Каждый маг обучает делу всей своей жизни лишь одного человека, Ученика. Такой человек рано или поздно появляется. Может, это ты. Может, кто угодно. — Он наклонился к ней и подмигнул. — И я тотчас узнаю его по тому, что он мне скажет.
— Что-то типа пароля?
Он склонился в преувеличенно почтительном поклоне.
— Именно. Фраза, известная только мне. Меня научил ей мой старый наставник. Однажды я услышу, как кто-то её произносит. И этого кого-то я стану учить.
— И передашь ему свой реквизит? — тихо спросила она.
Он повернулся к собеседнице и натянул поводья. Вол протестующе замычал и резко остановился.
Рука Аттии метнулась к ножу.
Не обращая внимания на крики с фургонов, Рикс смерил Аттию острым, подозрительным взглядом.
— Так вот в чём дело. Тебе нужна моя Перчатка.
— Ну, если она настоящая… — пожала плечами Аттия.
— О да, настоящая.
— Ага. И тебе её дал сам Сапфик, — фыркнула она.
— Подначиваешь, чтобы разузнать побольше? — Он дёрнул поводья, и вол снова неуклюже двинулся вперёд. — Ладно, расскажу, но только потому, что сам этого пожелал. Тут нет никакой тайны. Три года назад я оказался в Крыле, известном под названием Тоннели безумия.
— Значит, Тоннели безумия существуют?
— Да, но вряд ли тебе захочется туда попасть. Там я встретил больную старуху, умирающую на обочине. Я дал ей стакан воды, а она в благодарность поведала, что в девичестве видела Сапфика. Он пришёл к ней в видении, когда она спала в странной наклонной комнате. Опустился рядом с ней на колени, снял со своей правой руки Перчатку и просунул её под пальцы девушки. Он сказал: «Сохрани это до моего возвращения».
— Да ну, наверняка она была чокнутая, — заметила Аттия. — Все, кто там шастает, сходят с ума.
Рикс издал свой коронный смешок.
— Точно! Я и сам там стал немного не того. И я ей не поверил. Но она извлекла из-под своих лохмотьев Перчатку и сомкнула на ней мои пальцы. «Я всю жизнь её прятала, — прошептала она. — И знаю, что Тюрьма за ней охотится. Ты великий маг, и у тебя она будет в безопасности».
«Интересно, — подумала Аттия, — сколько в этом правды? Последнюю фразу он точно добавил от себя».
— И ты её сохранил.
— Многие пытались её украсть. — Он отвёл глаза. — Но никому не удалось.
Он явно что-то заподозрил. Аттия улыбнулась и перешла в атаку.
— Вчера на твоём так называемом представлении, кое-что произошло. Откуда ты узнал про Финна?
— Ты же сама мне рассказала, дорогуша.
— Я сказала тебе, что была рабыней, а Финн… спас меня. Но ты говорил о предательстве. О любви. Откуда ты это взял?
— А, это! — Он сложил пальцы домиком. — Я прочитал твои мысли.
— Ерунда!
— Ты же сама видела. Тот мужчина, плачущая женщина.
— Ну, видела, — откликнулась она, не скрывая отвращения. — Да ты же морочил им головы и нёс какую-то чепуху. «Тюрьма хранит его покой». Самому-то не противно?
— Женщина хотела услышать именно это. А ты любишь и ненавидишь Финна. — В глазах его снова сверкнуло безумие. — Но этот раскат грома! Признаюсь, я удивился. Раньше такого никогда не случалось. Инкарцерон за тобой следит? Ты ему зачем-то нужна?
— Он за всеми следит, — огрызнулась Аттия.
— Давай быстрее, Рикс, — проскрипел резкий голос со второго фургона, из-под тента высунулась голова великанши.
— А что там насчёт крохотной замочной скважины? — не отставала Аттия.
— Какой ещё скважины?
— Ты сказал, что увидел через неё звёзды и великолепный дворец Снаружи.
— Правда? — в замешательстве спросил он, и непонятно было, притворяется он, или нет. — Не помню. Мне часто кажется, что когда я надеваю Перчатку, что-то завладевает моим мозгом. — Он тряхнул поводьями.
Аттии хотелось продолжить расспросы, но Чародей сказал:
— Пора тебе слезать с фургона и идти пешком. Кости уже близко, а нам надо соблюдать осторожность.
Вот это отповедь! Аттия раздражённо спрыгнула на дорогу.
— Ну наконец-то! — рявкнула великанша.
— Гигантия, крошка, спи себе дальше. — Рикс обнажил рот в беззубом оскале и стегнул вола.
Аттия пропустила весь караван: кричаще разрисованные фургоны с пёстрыми колёсами и громыхающими внутри горшками и кастрюлями. К последнему на длинной верёвке был привязан ослик, в арьергарде устало тащились ребятишки.
Аттия, понурившись, поплелась следом. Ей нужно было подумать. Когда до неё дошли слухи о некоем маге, заявлявшем, что он владеет Перчаткой Сапфика, она придумала простенький план: найти его и украсть артефакт. Если Финн её бросил, она сама найдёт путь наружу. Топая по металлической мостовой, она снова и снова переживала то отчаяние, которое охватило её после ухода Финна. Бесконечные часы ожидания в клетке на Краю мира, презрение и жалость Кейро, его слова:
«Он не вернётся. Привыкай к этой мысли».
Она тогда набросилась на него:
«Он обещал! Он твой брат!»
И даже сейчас, два месяца спустя, она похолодела, вспомнив ответ:
«Уже нет. — Кейро остановился у двери. — Финн — мастер вранья. Его талант — вызывать в людях сочувствие. Не трать время зря. Теперь у него есть Клодия и драгоценное королевство. Мы его больше не увидим».
«Куда ты пойдёшь?»
«Искать своё собственное королевство, — улыбнулся он. — Догоняй».
И ушёл, прокладывая себе путь по разрушенному коридору.
Но она осталась ждать.
Она ждала три дня в тёмной клетке, в абсолютной тишине, пока жажда и голод не погнали её прочь. Три дня постепенно меркнущей надежды, нарастающих сомнений, гнева. Три дня она представляла себе Финна Снаружи, в другом мире, под звёздами, в роскошном мраморном дворце, где люди кланяются ему. Почему он не вернулся? Это всё Клодия. Она заставила его, заколдовала, лишила памяти. А может, Ключ сломан или потерян.