– Это картина Сухаровского?
– Уж там я не знаю чья, но только… я вам доложу!.. Для избалованного человека может великое удовольствие, а для чистой души…
– То есть такого русопета, как Иван Гаврилович…
– Я верно говорю! Соблаз! Ничего нет хорошего.
– А в Пеште-то она провалилась.
– Кто?
– Сара Бернар.
– Да ведь это газетная сплетня! Это ненависть венгерской прессы к России.
– Что тут общего: Сара Бернар и Россия!.. Что она русская подданная, что ли?..
– А в Одессе не провалилась! А в Филадельфии не провалилась. Ну, пусть наши сыграют так, как Сара Бернар!..
– Ну, пусть Сара Бернар сыграет так что-нибудь из нашего репертуара…
– Повар не знает как приготовить стерлядь – по-русски или паровую?
– Дура он! Ему сказано – а la Сара Бернар… Пусть чего-нибудь покрошит… Ну, черт его возьми, давай паровую.
– А вина тоже нет.
– Глупо!
– А вы достали билет?
– Два посыльных, дворник, да три пролетария у конторы три ночи ночевали и…
– И?..
– Шиш!..
– Однако!..
– Время-то она нехорошее выбрала… Летнее бы дело в «Аркадии» – публике-то полегче бы было, и ветерком обдует, и все… А в театре жарко…
– Поверьте, что ее слава газетами раздута…
– Не раздуешь, как раздувать нечего!
– Поверьте, все можно раздуть!
– Даром народ кричать «ура!» не станет! Даром за каретой народ не побежит!..
– Я не побегу!
– А я побегу!
– Я не буду вас останавливать.
– А я не буду вас больше убеждать. – Василий! дай мне судака огратан.
– Господа, будемте справедливы, не будем на себя рук накладывать. Неужели русская актриса не может возвыситься до Сары Бернар? Неужели г-жа…
– Позвольте!
– Да не перебивайте же меня, дайте мне досказать. Неужели г-жа…
– Я знаю, что вы хотите сказать… Никогда не может! Все будет доморощенное, а не европейское. Язык не тот! С нашим языком только можно до Киева дойти, дальше он не действует, а по-французски говорит весь свет.
– При чем тут язык? Мартынов играл по-русски и заставлял перед собою преклоняться.
– Но не Европу!
– Нет, Европу! Лучших драматических художников Европы.
– Я вчера разговаривал с нашими театральными рецензентами. Все в один голос говорят, что раньше шестого декабря ничего нельзя сказать положительного.
– Когда здесь была Арну Плесси!..
– Честной компании!..
– Василью Ивановичу! Откуда изволили?
– Из «Ливадии».
– Что сегодня – «Фатиница»?
– Черт ее знает! Мы в буфете сидели. Вот скандалище-то заворотили! Вот вертунов-то наделали! Околоточный два часа протокол составлял…
– Что долго? Стихами что ли?
– На Сару Бернар достали?
– Нельзя же-с! Да ведь я только для шуму… Я люблю очень шум в театре. Этак у меня часто: пошлю артельщика с ребятами в воскресенье в театр, навалит их человек сорок. А от меня такое приказание кто бы ни вышел – старайся! Такой шум заведут – страсть! Кричать bis да ишабаш…
– Не угодно ли стаканчик?
– Спасибо, не хочется.
– В виде опыта – выкушайте.
– Право, не хочется…
– За здоровье Сары Бернар! Дай ей Господи огреть хорошенько публику, а нам за нее порадоваться, да поблагодарить за наставление, что она нами не побрезговала.
– Экой дикий народ-то! Печенеги.
– Дикий… верно! Деньги на темную ставим… Своего купеческого звания не роняем. Кто хоть приезжай – заплатим.
– Когда здесь была Арну Плесси…
– Это еще какая? Ты где сидишь-то – помнишь ли? Проснись!
– Пора домой… Я так удручен…
– Пьянехонек, верно! Иди потихоньку, а то все расплещешь… Итак, за ихнее здоровье!.