Я думала, что если смогу отвлечься, если забуду о том, кто я, и не буду чувствовать жажду крови, то, может быть, стану менее отвратительна себе.
Я снова шла и вспоминала те дни, которые казались мне более подозрительными, чем обычно. Каждый праздник мама оставляла мне в холодильнике свежий сок, и я очень сильно удивлялась его вкусу и запаху. Когда всем детям делали прививки или обычные уколы в школе мама заставляла меня оставаться дома и целый день смотреть телевизор. Она часто не пускала меня на кухню, сама приносила мне еду в комнату или оставляла в холодильнике.
Раньше я думала, что это нормально. Она заботилась обо мне. Но для этого были и другие причины.
Теперь, когда я знала правду, все стало ясно. Она просто старалась избегать прямых контактов с кровью. Она скрывала мое происхождение целых 14 лет. Она скрывала, что у меня есть отец. Как после этого я могу довериться ей?
Я почувствовала новую ненависть. Я остановилась, и мстительно оглянувшись, молниеносным движением взобралась на верхушку какого-то высокого дерева.
Если я не убила себя в прошлый раз, то приложу все усилия, чтобы покончить с собой сейчас. Я закрыла глаза и на минуту представила свою самую стремительную смерть.
Я не думала о маме. Я не думала об этом человеке, который звал себя моим отцом. Я желала смерти. Своей смерти.
«Если я и вправду наполовину вампир, значит, не разобьюсь» - промелькнуло в моей голове. Я мстительно ухмыльнулась.
Я раскинула руки и вместо страха вновь почувствовала дикий восторг и наслаждение. Я летела вниз.
Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста... Секунды определяли мое существование.
Я приземлилась удачно, зацепившись за нижнюю ветку, которая остановила мое падение. На земле я почувствовала последствия падения. Голова раскалывалась, а руки были стерты в кровь. Стараясь подняться на ноги, я ощутила дикую боль в ноге. Посмотрев на ногу, я застонала. У меня был перелом.
Я сжала зубы и, наслаждаясь собственными мучениями, вновь полезла на дерево. У меня было горячее желание убить себя. Я не остановилась, даже когда прыгнула второй раз.
Я снова мягко приземлилась на землю. Теперь уже сломав себе руку, я почувствовала такой восторг и наслаждение, что поначалу даже испугалась.
Мне было больно. Очень больно. Но я ощущала себя только лучше и лучше. Как будто это был не перелом, а какая-то маленькая царапинка. Я ликовала!
Я думала о том, что многие спасутся, благодаря моей смерти. Я не хотела быть вампиром. Никогда. Даже если я наполовину человек, это не имеет значения. Желание пить кровь - главное мое отвращение.
- Почему я не человек? - с каждым новым вздохом задавала я себе вопрос. - Кто мой отец?
Я была одна в этом лесу. Здесь меня никогда не найдут. Я сбежала, как последняя испуганная трусиха из дома, ненавидя всех: мать, отца, школу и... себя.
Я бы хотела вернуться домой, но осознание того, что больше никогда не смогу взглянуть в глаза своей матери, овладевало мной. Я не могла ничего с этим поделать.
Я убийца. Убийца. Убийца.
В глазах помутилось, и я сама даже не заметила, как начала плакать, не стараясь удерживать слез. Руки дрожали. В бессильной ярости я опустилась на колени и закрыла ледяными руками свое мокрое лицо.
Получалось, что я полностью подчинилась своей судьбе, уничтожив последнюю каплю воли.
Немного успокоившись, я легла на траву и попробовала забыться. Но не могла. Страх того, что может произойти, если я буду жить, так сильно сжимал мою грудь, что я не думала, что могла бы принести больше пользы, находясь рядом с мамой, чем в одиночестве и страданиях. Мне казалось, что я никогда не смогу вернуться. Не смогу признать себя как человека.
Неожиданно я вспомнила, как давно в детстве спрашивала маму о человеческих отношениях.
«Мама, а у вас с папой какие были отношения?» - спрашивала моя детская любопытность.
Мама вздохнула и принялась поправлять мои волосы своей рукой.
«У нас не было будущего. Мы любили друг друга, но понимали, что вместе не смогли бы дать тебе всего того, что получаешь сейчас. Но ты должна знать, что мы были всегда вместе, и для нас существовал только наш мир».
Она взглянула на мою недоуменную физиономию и прижала меня к себе.
«Ох, Сара. Папа не может прийти к нам. Он не может поиграть с тобой. Он не может подарить тебе воспоминания. Но даже несмотря на это, он остается твоим отцом. Он любит тебя».
Она говорила это все медленнее и медленнее, гладя мои спутанные волосы. Я не понимала, почему она говорила все это с такой интонацией, не понимала, почему она прижимала меня к себе так сильно, как будто боялась потерять, почему любила его.