Сию секунду подлетел грязного вида мальчик лет десяти.
— Вы приезжий? Кто по жизни? Для общества, на общак, дайте триста рублей.
— Иди давай отсюда,— отрезала Милана.
— Жизнь ворам! — громко прокричал неугомонный пацан.
— Сейчас на кирпичный завод тебя продам в Дагестан, будет тебе общество! — сказала Милана, выходя из зала к стоянке.
— Вы люди вообще? — не унимался мальчишка, — вы суки!
Антона передернуло с непривычки, но Милана шла уверенно, не обращая внимания на наглеца. Откуда-то из-за угла возникла пред ними молодая цыганка с младенцем в грязных тряпках на руках.
— Дорогой, дай полтинник на молочко ребеночку, — отчеканила фразу цыганка и протянула грязную ладонь.
— Нету, отстань, — прикрикнула на неё Милана и ускорила шаг.
Цыганка опустила ребенка вниз головой, держа его за ноги, чтобы тот расплакался и побрела к подъехавшему автобусу.
Антон, сев в черную приору Миланы, подумал, что возможно первые впечатления обманчивы и все не так уж плохо.
Милана выехала из парковки и набрав скорость, повезла гостя по городу. В дали бетонным кубом высился грозный саркофаг, монумент победы над взбунтовавшимся атомом.
— А вот это наш храм, мы по религии делайцы, — проезжая мимо здания, выкрашенного синим, с куполом похожим на крылья насекомого, сказала Милана.
— Это почитание предков и бога Делы.
— Да, откуда знаешь?
— Я ведь на историческом учился, мы проходили, знаю. Ну поверхностно.
— Это единственное что объединяет нас с этими подлыми дигайцами.
— Все же понимаете их язык?
— Не очень, Залинка, наверное, единственная нормальная дигайка, я её люблю. Я безамайка, она дигайка. Так сложилось.
— Так что с ней случилось?
— Едем, перекусим сначала наш хинкал и всё по порядку расскажу.
— Я не против. Шесть часов поездки сказываются.
— Поедем в нейтральное кафе, город поделен на безамайские и дигайские места. Я сама безамайка же, ещё раз напомню.
— Я помню, что безамайка. Едем.
— Ничего ты не помнишь, — улыбнулась Милана, словно прочитав его мысли, — ты уже запутался. Безам — синие глаза почти у всех, видишь какие у меня красивые глазки, она не без флирта посмотрела на смущенного Антона, — у дигайцев, почти у всех — зеленые. Запомни.
— Ок, хорошо, запомню.
— Молодец!
Кафе с типичным для маленького города названием «Ветерок» встретило запахом жареных котлет и громкой болтовней кухработниц.
— Извини, за такое место, но это единственное, какое держат русские в городе, — оправдывалась Милана, вешая куртку-пуховик на спинку стула.
— Ничего. Я не прихотлив.
— У нас самообслуживание, — напомнила толстая продавщица у кассы.
Пока Антон поглощал огромную порцию хинкал, Милана пила кофе, ела штрудель и курила, что в заведении не было под запретом.
— У нас и школы и детские сады в городе тоже поделены, но родители Залины –дигайцы, переехали в дом на Шоссейной и Залинку перевели в нашу школу, где чисто безамайцы учатся, она последний год с нами училась, и мы с ней стали прям лучшими подругами, честно. Иначе я бы не стала тебя просить о помощи.
— Вот, это уже интересно.
— Уже неделю как я не могу с ней связаться. В полиции говорят: нет тела — нет дела, они совсем обленились. Я боюсь самого страшного.
— Чего?
— Что её убили.
— За что вчерашнюю школьницу убивать? Вы же уже не школьницы?
— Ой, — воскликнула Милана и спрятала лицо ладонью, а руку с сигаретой сунула под стол. В этот миг мимо окна прошли два огромных парня ростом не меньше метра девяносто.
— Наши! Фух, надеюсь, меня не заметили. Нет, мы уже не школьницы как полгода. Из-за Ирсана это всё, он мой брат двоюродный, — продолжила девушка, когда молодые люди исчезли из виду, — Ирсан и Залина начали встречаться тайно и …Бац! Она резко пропадает.
— Как долго они встречались?
— Месяца три, не больше. Они познакомились на моем дне рождения. Я читала твой блог, эти записки экзорциста, там много таинственного ты распутал. Вот и написала тебе про всю фигню. Деньги на «Камри» копила уже года три. Эх.
— Это ведь дело полиции. В чем тут мистика?
— Всё не так просто. Понимаю, если б они наказали её по законам «крови и почвы», так у нас зовется. Нам нельзя с дигайцами, им нельзя с безамайцами любовь и семьи заводить. Очень строго. Это давняя легенда, что если начнут, то будут большие беды и кончатся наши народы. Среди нашей молодежи прошёл слух, что проснулся Сармак.