В моем рассказе в конце все не так. Там все проще, понятнее, легче. Будут ли вопросы к Сашке по итогам затянувшегося "творческого процесса"? Конечно, будут. Если она позвонит еще раз. И она позвонила...
***
В кафе, которое я нашел специально для встречи с Сашкой, все было идеально. Американо – для меня, капучино – для нее. Плюс фирменные тортики – выбирай по вкусу. Рождественская ярмарка. Странный разговор на интуиции. Все – проформа для последней фразы с приглашением "на чай". Отказаться – убить перспективу. Во всем. Такси, десять километров от центра, на окраину мегаполиса. Спальный район, однотипные 25-ти этажные многослойки. Мне нравилось, что Сашка молчала, легко смотрела в глаза, первая вышла из машины, первая зашла в парадное, сказала что-то привратнице, нажала семерку в лифте. Хотелось поцеловать ее еще там, но сделал это, когда она искала ключ в сумочке. Мне понравилось также, что когда она открыла дверь квартиры с номером 77, внутри было темно и нас ждало новое нетронутое пространство, и нам предстояло сделать из него новую жизнь. Чудно то, что неизвестно. Странно то, что предсказано.
Сначала зазвучали "цок-цок", ее шаги, потом зажегся свет...
Путешествия в призрачные области сознания начинаются всегда исподволь. И то, что Сашка сразу начала раздеваться, упростило все уже представленное. Я был еще в куртке, а она наливала в одних трусиках что-то прозрачное в круглые бокалы. В квартире было тепло – еще одно, что делало комфортным мое состояние. Куртку вешать не хотелось – снял и бросил там, где стоял – на чистый теплый паркет. Толстовку, джинсы, футболку... Прежде чем взять бокал, я обнял ее, гибкую, теплую.
- Тихо у тебя очень...
- Совсем нет. Если прислушаться, кругом жизнь.
- Не понимаю, как тебе удается... быть такой.
- Какой?
- Легкой.
- М-м. Это комплимент?
- Это... Это восхищение.
- Не иначе, ты хотел сказать, что я талантливая в этом.
- Точно.
- Значит, я талантливая еще в чем-то.
- Конечно. Надеюсь, что в сексе.
- М-м? Прямо так?
- А как иначе?
Мы смотрели друг на друга и пили по глотку прозрачную жидкость из пузатых бокалов. Жидкость была банальным мартини, но взгляд создавал опьянение быстрее физиологии. Предвестники прелюдии беззвучно бились в судорогах. Логика, хоть и была проекцией разума, но проступала только периодически.
- У меня нет презиков, - сказала вдруг она.
- Были где-то. Но не уверен, что сейчас есть. Нужно проверить...
- Проверь.
- Сейчас?
- А когда? Лучше знать сразу, а не тогда, когда тебе будет все равно.
- А так будет?
- Надеюсь. Нет, уверена. Интуиция, чутье.
- Я рад, что я у тебя...
Вдруг услышал стук. Сердце. Нет, время… в пространстве. Так стало тихо. Ощутил, как наши поля, бесплотные души, совокупляются, искрят, буйствуют. На уровне микромира, конечно.
- Так ты проверишь?
- А... да. Конечно.
На самом деле я, как и любой другой, всегда однозначно и точно знает, есть ли и где лежат презервативы, какого они качества и для чего предназначены. Но я, поставив бокал на стойку кухонного бара, пошел в коридор искать свою сумку. Квартира, которую Сашка арендовала, была однокомнатной студией, где было просторно, и спрятаться от наблюдения невозможно. Тем более, такого пристального. Поэтому я проделал все действия для идентификации презервативов в полном объеме. Когда я раскрыл змейку внутреннего кармана сумки, их оказалось там два, как и должно было быть.
- Есть. Два, - зачем-то озвучил вслух итог предсказуемых поисков.
- Ты знаешь, я не сомневалась.
- Что это значит?
- Что два.
Ирония с сексом всегда совместима. В отличие от юмора. На часах было без пяти десять. И это радовало и огорчало одновременно. Опять мы были близко. Опять я ее хотел, сильно, но не до сумасшествия. Такой себе гармоничный полет в горизонте событий черной дыры. Вернуться еще возможно, но не хочется.
Ее инициатива надеть презерватив губами... Остальное пошло по накатанной. Прерываясь на бокал с мартини, который теперь не казался попсой, мы улетали. Та самая банальность, которая отражала состояние, ни больше - ни меньше. Куда, сколько, как... какая разница. Разум спал, сознание регистрировало, душа жила. Отчетливо помнились только губы, Сашкины губы везде. Такой странной медленной нежности я не ощущал ни до этого, ни, думаю, не буду ощущать после. Я не понимал, почему именно сейчас, для чего и зачем, но уходить из этого мира я буду точно помня те минуты, когда Сашка совершенно не осознавая ни себя ни последствий, выгнувшись надо мной, громко шептала в пространство что-то о "жить без тебя не смогу… ты, ты… один, и только… ты сможешь" и губами искала путь домой, потерявшись и потеряв ключи от этого дома.