Однако у Малахитовой гостиной мое везение закончилось: по обеим сторонам от двери стояли рослые фигуры в темно-красных мундирах с золотыми пуговицами. Уже хорошо знакомый мне Иван и второй — тоже штабс-капитан.
Крыло с императорскими покоями охраняли самые сильные Одаренные во всей гардемаринской роте — не считая Гагарина. Разумеется, это могло оказаться и обычным совпадением… И все же я почему-то не сомневался, что никаких случайностей здесь нет и быть не может: Морозов… оба Морозова намертво вцепились в свой главный актив, и сколько я ни искал хотя бы теоретическую возможность разжать эту хватку — пока еще не смог найти.
И сообщение от Оли — после нескольких месяцев тишины — было так или иначе связано с грядущей помолвкой. Я не мог знать этого наверняка, но почему-то почти не сомневался. Совет закрутил гайки до упора, однако полностью избавиться от инакомыслящих им все же оказалось не под силу.
И Морозов не мог этого не замечать — поэтому и стелил соломку везде, до куда дотягивался. Только этого, похоже, все равно оказывалось недостаточно. Прямо у него под носом в Зимнем дворце, похоже, назревал… нет, еще не заговор — но что-то подозрительно на него похожее. Интриги Мещерского порой оставались за гранью моего понимания, но мы уже не раз… скажем так, работали вместе — и результат так или иначе устраивал обоих. Ведь враг моего врага мне… Ну, допустим, союзник.
Хоть наверняка и временный.
Когда я приблизился, гардемарины у двери чуть подались вперед. Иван кивнул, приветствуя меня, а второй штабс на мгновение напрягся, но тут же выдохнул — узнал.
— Здравия желаю!
Я коснулся кончиками пальцами околыша фуражки, судорожно соображая, что такого можно сказать, чтобы меня без лишних разговоров пропустили в святая святых Зимнего дворца — императорские покои. Одного лишь знакомства с обоими стражами и формальной принадлежности к личному составу гардемаринской роты было явно недостаточно.
И я уже приготовился ляпнуть наугад что-нибудь про срочные новости для Елизаветы или снова достать перстень, когда дверь за спиной Ивана чуть приоткрылась, и оттуда послышался негромкий голос.
— Господа офицеры, прошу, пропустите его. Ее высочество Елизавета Александровна ждет.
На сосредоточенные лица на миг легла тень сомнения, но гардемарины все же расступились, и через мгновение я взялся за ручку и шагнул через порог Малахитовой гостиной.
— Здравствуй, Владимир.
Оля чуть отошла назад — то ли освободить дорогу, то ли чтобы ненароком не оказаться слишком близко. И между нами тут же выросла стена. Невидимая, но будто сделанная из холодного и очень твердого льда. Конечно, я догадывался о ее существовании и раньше, еще до того, как увидел свою бывшую пассию под ручку с Ходкевичем, но почувствовал только теперь.
Точнее — не почувствовал. Вообще ничего.
— Здравствуй. — Я чуть склонил голову. — Ты хотела меня видеть?
— Не я.
Оля явно не случайно говорила, едва приоткрыв рот, чуть ли не сквозь зубы — так ее голос звучал жестко, подчеркнуто-вежливо и, пожалуй, даже ядовито. Впрочем, ей хватило такта не ерничать и воздержаться от дурацких вопросов вроде «Как здоровье ее сиятельства Алены Юрьевны?»
А может, просто не было времени.
— Не я, — зачем-то повторила она, разворачиваясь. — Пойдем. Не стоит заставлять ее высочество ждать.
На этот раз льдом между нами можно было бы заморозить весь Зимний, но меня уже беспокоила исключительно грядущая встреча с Елизаветой. Если уж дорогая племянница решила втайне обратиться ко мне, да еще и фактически напрямую, значит…
Что-то да значит.
— Прошу, Владимир.
Оля нарочно чуть ускорила шаг, чтобы самой открыть дверь. Наверное, я при этом должен был почувствовать себя неотесанным мужланом, однако вместо этого лишь коротко кивнул, изображая учтивость, и прошел в соседнюю комнату.
Тоже гостиную, только примерно вдвое меньше — в самый раз для тайной встречи наедине… Или не совсем. Елизавета сидела под огромной шпалерой у невысокого столика, количество стульев рядом с которым могло означать беседу как с глазу на глаз, так и втроем.
Но, похоже, все-таки первое.