Очень плохое начало
5 апреля 2038. Япония. Токио
В парке, на лавочке, прямо под ярко светящимся фонарём сидел парень среднего роста, подперев голову рукой и пустым взглядом уставившись прямо перед собой. Одет он был в свободную одежду — простенькую расстегнутую курточку нейтрального серого цвета без эмблем, брюки в тон, подпоясанные черным ремнем, измятую рубашку. Коротко остриженные тёмные волосы (что вполне типично для японца) ерошил ветер. Возле парня на земле стоял большой чемодан на колёсиках, на лавочке рядом покоился объемный рюкзак.
Следует отметить, что сейчас было уже под 11 вечера и у него вполне могли начаться серьёзные проблемы — любой полицейский имел право задержать старшеклассника «до выяснения обстоятельств». А парень выглядел именно что старшеклассником. Правда, его вряд ли бы сейчас действительно попробовали задержать — в нескольких кварталах отсюда что-то полыхало (даже прозвучала парочка взрывов), там слышались сирены пожарных и полицейских машин, крики людей. Так что всем было просто не до этого школьника, что его, видимо, и спасало от неприятностей. Хотя в действительности школьником он-то уже и не был, если заглянуть в паспорт.
— И где мне дорогу Светлый перебежал? — тихо задал риторический вопрос парень и вздохнул. Засунул руку в боковой карман куртки, извлёк наружу простой телефон «без наворотов», кнопочный, являющийся весьма устаревшей моделью. Посмотрел на экран с крайне кислой миной. Набрал какой-то номер по памяти, поднёс устройство к уху и в который раз за вечер прослушал серию из гудков. Сбросил вызов и серьёзно задумался, поигрывая телефоном в ладони. Поднял голову, словно к чему-то прислушиваясь.
— Вылезай, давай, — произнёс вслух командным тоном, но продолжая смотреть перед собой. — Нет желания играть в прятки.
— С-с-сащ-шем? Мне и тут хор-р-рош-шо, — раздался тихий свистяще-шипящий голос откуда-то сзади и сверху.
— Ну и сиди, если так хочешь. Прорицатель чёртов, — снова вздохнул парень. — Вот какого Светлого ты меня не предупредил о «маленькой проблемке»? — в этот раз голос уже был полон сарказма. — А ещё аутсайдер…
— Полех-х-хщ-ше на повор-р-ротах-х, — в голосе прозвучали угрожающие нотки, а между ветвями одного из деревьев вспыхнули ярким багровым светом две узкие прорези, расположенные, между тем, весьма близко друг от друга. — Я с-снаю далеко не вс-с-сё.
— Изыди.
Сверху раздался смешок и удивлённое хмыканье.
— Тф-фой ш-шанс-с блис-ско.
— Чё? — глаза парня приняли осмысленное выражение и он начал осматриваться.
И услышал топот — кто-то бежал и явно весьма сильно торопился сюда. Не меняя положения, парень повернул голову в сторону шума и заметил на том конце дорожки приближающуюся фигуру. Через несколько секунд на границе пятна света остановилась девушка, которой внешне можно было бы дать от 16 лет и до 25 включительно, учитывая, как быстро взрослеют нынешние дети. А выглядела она вполне взрослой, сформировавшейся и красивой.
Вот только на ней красовалась форма местного закрытого колледжа Акихо, выполненная в соответствующих цветах — черный, золотой и красный. Весьма известного колледжа, в который за последние годы хотели попасть многие почти так же, как старшее поколение подростков рвалось в известный высший университет Тодай. Так что ей было от 19 до 21 года, не больше.
К слову о форме — блузка, поверх пиджак, застёгнутый только на верхнюю пуговицу и со свободными полами, спадающими до талии, шею украшала красная ленточка, завязанная бантиком, юбка в складочку до колен, высокие гольфы, изящные темные туфли-лодочки. Длинные волосы модного нынче тёмно-красного цвета (в большинстве школ такая расцветка запрещалась) были разделены на два хвостика, перехваченные не резинками, а черно-золотистыми ленточками. Всё согласно уставу этого учебного заведения (включая даже эмблему на левом плече и правой стороне груди), кроме двух вещей — кожаных перчаток с утолщениями на костяшках и повязкой, гласящей «Дисциплинарный комитет» на правом плече.
— Ты! — провозгласил её звонкий голос, а палец угрожающе нацелился на парня, «имевшего нахальство сидеть перед её высочеством». Голубые глаза с осуждением уставились в его лицо, словно стараясь пробурить в нём дырку.
Тот проигнорировал гневный окрик и только приподнял бровь в удивлении, как бы предлагая ей продолжать.