— Ты в этом уверена? — спросил Тавада.
— Более чем. Будь ты хоть трижды гением боевых искусств, за пять лет не превысить навыков того, кто тренировался с детства. Да и если ты вдруг окажешься сильнее, пусть даже опытнее — у меня есть возможность сделать твою жизнь невыносимой.
— Я что-то не понял — хочешь стать моим врагом? Или тебе просто хочется меня подчинить?
Глаза девушки сузились.
— Ты же, вроде, полностью уверен в своей правоте?
— Хорошо, я принимаю твои условия, — тут же согласился он. — Но что будет в том случае, если прав я?
Хирота самоуверенно ухмыльнулась.
— Я настолько уверена в себе, что ты можешь просить меня о чём угодно. Вот совершенно о чём угодно — плевать.
— Не стоит привлекательной девушке делать такие заявления перед парнем, — в свою очередь ухмыльнулся Сатору. — К тому же, если она не способна предугадать его действия.
— Будешь крайне предсказуемым и озвучишь какую-то пошлость? — её брови взлетели вверх в притворном ужасе. — Мне раздеться? Или сделаешь что похуже?
На пару секунд воцарилась тишина. Парень внимательно смотрел на гордую девушку перед собой.
— Я не настолько низко пал, чтобы пользоваться сложившейся ситуацией в таких целях. Давай так, если прав буду я, то ты просто пойдёшь со мной на свидание. Побуду типичным «ОЯШем», — тихо добавил парень, посмеиваясь про себя (его подруга точно не могла знать, что такое «обычный японский школьник», он же «ОЯШ», в среде любителей аниме других стран).
Хирота задумалась, оценивающе посмотрела на парня, видимо проигнорировав незнакомое ей слово. Или вообще не обратила на него внимания.
— Когда и куда? — деловито поинтересовалась.
Уже приготовилась к поражению? Просто старается подготовиться к любому исходу? Дразнит? Парень не знал ответа, но ситуация стала откровенно забавной.
— Побуду ещё более предсказуемым — парк аттракционов либо аквапарк, ресторанчик и кинотеатр. Всё в один день, но конкретную дату озвучу за неделю до похода. Ну так как? Принимаешь пари?
Хемико даже не размышляла — тут же протянула ему руку. Парень, не задерживаясь, её пожал.
— Надеюсь, у тебя есть приличное платье?
— Готов стать рабом «Дисциплинарного комитета»? — вернула колкость девушка, победоносно ухмыльнулась и направилась вниз, твердо уверенная в том, что за ней последуют. Потому и не заметила крайне подозрительного взгляда Сатору. Подозрительного, оценивающего и словно старающегося что-то в ней рассмотреть.
Когда они вошли в класс, и Хирота спросила про «Родригеса», то его никто не смог вспомнить. Вот словно его действительно никогда не было в этом классе. Парта пустовала, как считали все присутствующие, с самого начала учебного года, и у них было два свободных места в аудитории, а не одно. Глава «Наказующих» была шокирована таким откровением и даже начала подозревать, что «местная шпана» решила сговориться против неё вместе с новеньким, однако на просьбу Сатору снова описать латиноамериканца, уже не смогла вспомнить его особых примет или внешности. Не то что черт лица — даже цвет волос. В памяти всплывало только имя. Дошло до того, что она уже не могла с уверенностью заявить, что такой ученик здесь действительно был. Однако какой-то червячок подозрения продолжал грызть её изнутри. А твёрдая уверенность в собственной правоте не позволяла просто признать собственное поражение без более твёрдых фактов.
Однако начался следующий урок, и ей пришлось отложить на время поиски правды. Впрочем, во время переклички учитель не назвал имя пропавшего ученика, что снова насторожило главу «Дисциплинарного комитета», а также заставило усомниться в собственном здравомыслии. Поэтому на следующей перемене она потащила Сатору вместе с собой — отправилась в студенческий совет, где затребовала документы на всех учеников не только её класса, но и других. Парень же мельком пробежался взглядом по всем присутствующим и со скучающим видом облокотился о стенку, засунув руки в карманы брюк. Впрочем, его с виду мимолетный осмотр был весьма внимательным — он словно запоминал всю обстановку и присутствующих. Наконец Хирота, обалдевшая от такой неожиданности, подошла к нему.
— Твоя правда. Я проиграла. — Заявила твердым тоном, однако во взгляде читалось отнюдь не смирение с проигрышем. — Когда?