— По-моему, она упоминала при мне Мадлен Гудейл. Мне кажется, они дружили. Имя Куртни-Бригс мне тоже кажется знакомым. Но точно не помню.
— Когда вы в последний раз видели Джо?
— Недели три назад. Она пришла вечером, в свой выходной, и приготовила ужин.
— И какой она показалась вам в тот вечер?
— Чем-то обеспокоенной. Ей не слишком хотелось заниматься любовью. А перед тем, как уйти, она сказала, что мы больше не увидимся. Несколько дней спустя я получил письмо. В нем было что-то вроде этого: «Я вовсе не шутила. Пожалуйста, не надо пытаться встретиться со мной. Не беспокойся, ты ни в чем не виноват. Спасибо за все. Прощай. Джо».
Делглиш спросил, не сохранилось ли письмо.
— Нет, я храню лишь важные бумаги. Здесь и так мало места, чтобы еще складывать письма.
— И вы больше не пытались встретиться с ней?
— Нет. Она же просила не делать этого, так зачем же тогда? Если бы я знал о ребенке, то, возможно, да. Но я не уверен. Я не могу позволить себе содержать здесь ребенка. Ну, вы и сами это понимаете. Как бы я мог? Она не вышла бы за меня замуж, да и я не собирался жениться на ней. Я ни на ком не собираюсь жениться. Но я не думаю, что она покончила с собой из-за беременности. Только не Джо.
— Вот как? Вы считаете, что она не могла покончить с собой. Скажите тогда — почему?
— Она не из той породы людей.
— Да ладно вам! Давайте повод поубедительней.
— Это правда. — Его голос звучал вызывающе. — Я знал двух парией, которые впоследствии покончили с собой. С одним я учился вместе в выпускном классе. Другой был менеджером фирмы, владевшей химчисткой, где я какое-то время подрабатывал. Развозил заказы на фургоне. Так вот, в обоих случаях все говорили, как это ужасно и неожиданно. Однако для меня их самоубийство не явилось полной неожиданностью. Я не хочу сказать, что ожидал чего-то подобного. Просто я не был удивлен. Когда я думал об этих двух смертях, я верил, что такое возможно.
— Звучит не слишком убедительно.
— Джо не стала бы квитаться с жизнью. С чего бы это?
— Ну, тут можно привести множество причин. Жизнь ее не слишком задалась. У нее не было родных, кто мог бы позаботиться о ней, и совсем мало друзей. По ночам она плохо спала и чувствовала себя одинокой. В конце концов, ей посчастливилось выучиться на медсестру, но за несколько месяцев до выпускных экзаменов она узнает, что беременна. Она знала, что ее любовнику ребенок не нужен и что бесполезно искать у него утешения и поддержки.
— Да не искала она ни у кого ни утешения, ни поддержки! — вырвалось сердито у Доусона. — Именно это я и пытаюсь втолковать вам! Она спала со мной только потому, что ей этого хотелось. И я за нее не отвечаю. Я не отвечаю вообще ни за кого. Ни за кого! Только за самого себя. Она отлично знала, что делает. И она вовсе не походила на юную, неискушенную девушку, которой нужны были утешение и поддержка.
— Если вы считаете, что утешение и поддержка нужны только юным и неискушенным, то вы мыслите стереотипами. А если вы начинаете мыслить стереотипами, то закончите изложением их в своем творчестве.
— Не исключено, — сердито буркнул парень. — Но я считаю именно так.
Вдруг он вскочил на ноги и подошел к стене. Когда Доусон вернулся к импровизированному столу, Делглиш увидел в руках у него большой гладкий камень. Точно воспроизводящий форму яйца, камень уютно покоился в ладони юноши. Он был светло-серого цвета, в крапинку, как настоящее яйцо. Доусон дал ему съехать с ладони, и камень, покатавшись немного по поверхности стола, замер. Потом Доусои снова уселся на свое место и подпер голову руками. Они оба смотрели на камень. Делглиш молчал. Вдруг парень заговорил:
— Это она дала его мне. Мы вместе нашли его на пляже в Венторе на острове Райт. Мы ездили туда в прошлом октябре. Хотя вам, разумеется, об этом известно. Должно быть, именно так вы вышли на меня. Возьмите его, он на удивление тяжелый.
Делглиш взял камень в руки. Он оказался приятным на ощупь, гладким и прохладным. Совершенство его обкатанных морем форм ласкало глаз. Было приятно держать этот твердый и округлый предмет, которой так уютно укладывался в ладонь.
— Я ни разу не ездил к морю на каникулы, когда был ребенком. Отец умер, когда мне не исполнилось еще и шести лет, а у матери на это никогда не было денег. Так что моря я не видел. Джо решила, что будет здорово поехать туда вместе. Октябрь выдался очень теплым, помните? Из Портсмута мы добирались на пароме, где, кроме нас, было всего лишь с полдюжины человек. Остров тоже оказался пустынным. Мы прошли его пешком от начала в конец и не встретили ни души. Было достаточно тепло и пустынно, чтобы купаться нагишом. Тогда Джо и нашла этот камень. Она решила, что его можно использовать в качестве пресс-папье. Мне не хотелось оттягивать себе карманы такой тяжестью, но она все же взяла камень. А когда мы вернулись сюда, она отдала его мне в качестве сувенира. Я хотел, чтобы Джо оставила его у себя, но она сказала, что я забуду наш совместный отдых гораздо раньше ее. Вы понимаете? Она умела быть счастливой. Не уверен, что тоже могу, но эта девушка умела. А тот, кто умеет быть счастливым, никогда не покончит с собой. Только не после того, как он узнал, какой прекрасной порой бывает жизнь. Знала об этом и Коллетт. Это она писала «о тайном и яростном посыле, связующем ее с землей и всем, что изливается из ее груди». — Он посмотрел на Делглиша. — Коллетт была французской писательницей, — пояснил Доусои.
— Знаю. И вы считаете, что Джозефина Фоллоп умела чувствовать все это? — Уверен, что умела. Хоть и ненадолго. И не слишком часто. Но когда она была счастлива, то преображалась чудесным образом. Тот, кто хоть раз испытал подобное счастье, никогда не покончит с собой, потому что, пока жив, он надеется, что оно повторится снова и снова. Зачем же тт всегда лишать себя надежды?
— Ну а вы навсегда лишили себя чувства сострадания, — заявил Делглиш, — что, может, еще более важно. Однако, думаю, вы правы. Я тоже не верю, что Джозефина Фоллон покончила с собой. Уверен, ее убили. Вот почему я спрашиваю, знаете ли вы что-нибудь об этом.
— Нет. В ночь ее смерти я дежурил на телефонной станции. Но я лучше дам вам адрес, поскольку вы наверняка захотите это проверить.
— У нас нет никаких оснований предполагать, что убийство совершил кто-то посторонний, никогда не бывавший в Найтингейл-Хаус, но мы все же проверим.