— Нам тоже, — осадила его львица. — Думаешь, мы с тобой прошли уже все земли, которые бывает, повидали всё, что здесь существует? Каждый заблуждается до тех пор, пока перед ним не приоткроется новый кусочек мира. Но и тогда мы вольны принять правду, или отказаться от неё. Или солгать, если посчитаем, что так будет лучше. Я тоже тебе лгала.
Она отпустила его загривок и сделала несколько шагов вперёд.
Потом обернулась.
Ураганы и ливни в его глазах прекратились, теперь в них отражалась утренняя саванна — розовая, лазурная и золотая. Солнце, встающее над степью. Стада антилоп, несущихся через бескрайние зелёные поля, смешные и пёстрые зебры, ярко выделяющиеся на фоне охристых и лиственных тонов, грациозные и нежные газели, которые могли бы быть его семьей. Но которые никогда не станут.
— Я знаю, — тихо промолвил он.
Равенна отвернулась. Стоило ли быть такой наивной и самоуверенной, чтобы полагать, что он только прислушивается к её словам, не подвергая их ни малейшему сомнению, и совсем не смотрит по сторонам вокруг?
— Пошли, — буркнула она.
За её спиной, как всегда, звонко зацокали копыта.
— Люди… они ведь тоже бывают разные, — заметила Равенна некоторое время спустя. — Так же, как и звери. Раньше я полагала, что во всём мире существует только саванна, и все мы, живущие в ней. Однако потом, когда научилась понимать зверей, услышала, что бывают совсем другие земли, холодные и снежные, что где-то землю покрывает вовсе даже не песок, а бескрайние волны, и в них тоже кто-то живёт! Пусть я никогда не видела этих зверей своими глазами, но я знаю, что они существуют. А ещё, мир меняется. В нём появляются новые вещи, новые звери и новые растения. И люди меняются тоже.
Какое-то время они шли в молчании, слушая привычные голоса и звуки, наполняющие дневную саванну. А потом позади снова раздался его голос.
— Мама… ты же знаешь все имена на свете. Скажи… как меня зовут?
Какое-то время Равенна продолжала, не отвечая, идти вперёд. Однако потом, когда он уже почти перестал дожидаться ответа, она всё-таки сказала.
— Олэйхэ, — пробурчала львица.
Он замер в изумлении.
— Правда?! Но я думал… ты мне ни за что не скажешь!
— С чего бы мне не сказать, раз я знаю все имена на свете? Ты никогда меня об этом не спрашивал, вот и всё.
Однако в действительности это было не так. Может быть, Равенна и правда знала все имена — но только не его. Как она ни старалась, ничего не всплывало из глубины её души, никакое имя не появлялось в голове, как будто бы оно было известно ей всегда. И тогда она его попросту придумала. Потому что кто ещё, кроме неё, мог это сделать?
...когда на землю спускается ночь — это Праматерь Всех Зверей распускает свои чёрные косы. Луна — её серебряный глаз, чтобы видеть всех живущих или бредущих во тьме зверей, солнце — золотой, для тех, кто живёт при свете дня, повинуясь законам природы.
Но даже эти законы, созданные ею, не непоколебимы.
И когда что-то изменяет их, то солнце становится на мгновение зелёным. Или бирюзовым. Или синим, как океанская вода. И Праматерь Всех Зверей улыбается.
Равенна улеглась на мягкой траве, вытянув уставшие лапы, и Олэйхэ улёгся рядом с ней, подтянув под живот свои.
— Мама… Ты когда-то сказала, что если я заговорю с тобой на твоём языке, то ты расскажешь мне о мире что-то новое.
Равенна замерла.
Это действительно было львиное рычание — тот язык, которого она не слышала уже давным-давно, наверное, целую вечность. Пусть не очень умелое и не совсем похожее… однако хватило и слабого отголоска, чтобы вся прежняя жизнь, давно оставленная, вдруг встала перед её глазами. Её жизнь в прайде. Почему она ушла? Нет, не потому что она была изгоем. Она стояла на самой вершине, повелевая множеством львов и львиц. Это было очень давно. Наверное, тогда, когда эта гора на горизонте была совсем маленькой.
Однако, обещания надо исполнять.
Равенна отбросила прежние воспоминания, и они погрузились куда-то глубоко, в туман души, куда она предпочитала не заглядывать без излишней надобности.
Мысли её заняло более насущное — что ещё она могла рассказать ему о мире? Снежные пустыни, высокие горы, острова, затерянные в океане — всё это, и даже больше, она ему давным-давно поведала.
Значит, она опять должна была что-то придумать.
— Когда-то, давным-давно… — медленно начала Равенна. — На заре веков великая Праматерь Всех Зверей покинула созданный ею мир и отправилась в долгое странствие. Во всяком случае, так посчитали звери. Они были грустны и обижены, потому что им показалось, что она их бросила. Однако Праматерь Всех Зверей напоследок сказала важные слова: «Не печальтесь и ждите меня, потому что я вернусь непременно. Однажды я увижу, как лев и ягнёнок лежат друг подле друга, и лев не трогает ягнёнка, а ягнёнок не боится льва, и лишь любовь царит меж ними. И тогда этот день придёт».