Нет, ни в какую Праматерь Всех Зверей Равенна по-прежнему не верила. Но с кем-то же надо было разговаривать.
Диалоги с олененком, то ли придуманные, то ли нет, давно прекратились — приходилось заниматься более насущными вещами. Искать для него еду, искать ночлег, сторониться других хищников, людей, выискивать возможность тайно поохотиться и прочее. Кроме того, Равенну раздражало, когда он жалобно блеял и очевидно не понимал ее. Она боялась, что однажды так взбесится, что просто прибьёт его лапой.
— Расскажи ещё что-нибудь об этом мире?
— Отстань! Вот когда научишься говорить — нет, не так, когда кажется, что я всё это придумала, а открыв рот и обратившись ко мне на моём языке, тогда и расскажу!
Вот таким и был их последний диалог. После этого Равенна даже не пыталась, ну а он — он не умел говорить сам, ни на львином языке, ни на этом, другом, когда, чтобы что-то сказать, не нужно открывать пасть. За исключением того первого дня, он всегда лишь отвечал на слова Равенны. Ну или она действительно всё придумала.
В общем, они больше не разговаривали. Только жили.
Впрочем, эта жизнь была не полностью занята только жеребёнком, как могло бы показаться. Порой Равенна вспоминала свою прошедшую жизнь, предавалась размышлениям.
«Отыщу ли я когда-нибудь то, что ищу? И что это такое — то, ради чего я ушла из стаи?»
Прежде ответ на этот вопрос казался более очевиден.
— ...твои поиски приведут тебя к цели.
Равенна, мирно трусившая по песку с тяжёлым жеребёнком в зубах, застыла. Немилосердно палившее солнце обожгло шкуру — во время бега это ещё не так сильно чувствовалось, однако стоило остановиться, как хотелось начать подпрыгивать, спасая лапы от идущего от земли жара. Кто это сказал? Подобного голоса она ещё никогда не слышала.
Равенна недоверчиво обвела cаванну взглядом. Нет, здесь никого не было.
— Ошибаешься, я здесь.
Она вновь присмотрелась… и вдруг золотые глаза расширились. Прямо перед ней, на горячем камне, свернулась змея, приподнявшая голову и пристально глядевшая на нее тёмными бусинками-глазами. Она казалась совершенно неподвижной — точно ветка или продолжение этого камня, на котором она сидела, и один только высунувшийся и скрывшийся раздвоенный язык доказывал, что это живое существо.
«С-с-с-с!»
Едва слышный свист змеиного языка разрезал полуденное марево пустынного жара. Марево чуть дрогнуло… и застыло снова, густое, тяжёлое, неподвижное.
Львица замерла. Никогда прежде… она не то что не подозревала, что змеи обладают голосом — она и вовсе не думала замечать этих маленьких созданий, пусть даже они тоже были хищниками.
«Если бы я все это придумала… — с сомнением размышляла Равенна. — То зачем бы я придумала разговор с таким небольшим существом, которое никогда не вызывало у меня интереса? А если я не придумала… это значит, что теперь я могу понимать языки всех других зверей?»
Вот только отчего-то она не слышала их с рассвета и до заката, весь день-деньской напролет, хотя вокруг постоянно паслись легкомысленные зебры, передвигались на своих длиннющих ногах пятнистые верзилы-жирафы, прятались в болотной жиже недоверчивые и коварные крокодилы.
— Ты это мне? — наконец, все-таки выбрала откликнуться Равенна. — Почему ты вдруг позвала меня? Никогда не видела львицу с жеребёнком в зубах?
Она разговаривала насмешливым тоном, однако в глубине души, конечно, лукавила. Она была поражена и испугана. За себя, за свой секрет, за жеребёнка.
— Я тебя не звала. Просто ты задала вопрос, и я на него ответила.
— Я? Задала вопрос?
Смятение в её душе стало ещё сильнее. То, о чём она разговаривала сама с собой, полагая, что предается размышлениям или же строит воображаемые диалоги с оленёнком, Праматерью Всех Зверей, луной, солнцем — это что же, слышали все вокруг?
— И тебе… известны ответы на мои вопросы? — куда менее дерзко спросила львица, вдруг преисполнившись невольного уважения к этой маленькой змее, десятилетиями не сходившей со своего камня, сидевшей на нем и под палящим солнцем, и под проливным дождем. Откуда-то Равенна вдруг узнала это — прочитала в темных-бусинках глазах так же, как когда-то увидела лес в карих глазах жеребёнка.
— Нет, — бесстрастно отозвалась змея. — Но я видела за свою жизнь множество других зверей, которые проходили мимо меня и задавали такие же вопросы. Некоторые из них вернулись раздосадованными и уставшими, но другие — нет. Это означает, что они нашли то, что искали.