А вот и сам таврский вожак-оборотень, полыхая лютыми глазами, примеряется метнуть ему в голову свою страшную двулезвийную секиру. Савмак понял, что это последнее испытание: сейчас пленивший его таврский вождь либо раскроит ему череп, либо... Но муха! (Скосив глаза, Савмак сумел разглядеть, что его мучительницей была большая, жирная сине-зелёная муха). Пользуясь своей полной безнаказанностью, она, наверное, решила свести свою жертву с ума! Не видя и не слыша больше ничего вокруг, Савмак умолял родных богов наслать ветер, который бы сдул эту проклятую тварь с его лица! Но боги не слышали его мольбы. (Или здесь, среди чужих враждебных гор и лесов скифские боги бессильны?) И мерзкая муха безнаказанно, как по неподвижному мертвецу, продолжала лазать по его щекам, подбородку и плотно стиснутым губам. И когда пущенная рукой таврского вождя секира, описывая в воздухе широкие круги, полетела прямо в лоб Савмаку, - в этот самый миг ненавистная муха полезла ему прямо в ноздрю. И тогда, не в силах дольше терпеть, Савмак яростно чихнул и закричал в ужасе оттого, что всё-таки не выдержал уготованного ему злой судьбой испытания, и теперь умрёт, как трус, в жестоких муках...
Свет яркого дня внезапно померк в глазах Савмака, и ему подумалось, что он лежит на дне глубокой могильной ямы. "Неужели вот так всё происходит: в один миг и без всякой боли? - подумал он с затаённой радостью. - Но, что это за хрюканье раздаётся где-то неподалёку?" Прислушавшись подольше, он наконец сообразил, что кто-то за его спиной давится от еле сдерживаемого, тонкого, приглушенного ладонью или рукавом смеха, и уловил хорошо знакомый девичий аромат. Резко повернув голову, Савмак разглядел в ночной темноте, чуть освещённой тонким серпиком новорожденой луны, вжавшуюся в землю в нескольких шагах от него тонкую девичью фигуру, сотрясаемую приступами неудержимого смеха. И хотя голова и волосы её были спрятаны под башлыком, а лицо прикрыто ладонями, Савмак безошибочно узнал сестру Мирсину.
- Мирсина? Ты чего здесь?
- Ха-ха-ха-ха! Ой, не могу! Хи-хи-хи-хи! Спишь, ох... ох... хотник! Ох-хо-хо-хо!
- Мирсина, перестань!
-Ах-ха-ха-ха!
- Замолкни, наконец, а то получишь! - пригрозил шёпотом смущённый Савмак, радуясь, что она в темноте не видит густую краску стыда на его лице.
Но Мирсина, несмотря на его угрозу, всё никак не могла справиться с рвавшимися из груди приступами хохота. Перевернувшись с живота на левый бок, она мазнула брата по лицу сухой ворсистой былинкой.
- Ха-ха-ха-ха! Я подхожу, а он... а он... дрыхнет! Э-хе-хе-хе! Ой, счас умру!
- Ну ладно, Мирсинка, ну хватит уже, перестань, - уговаривал сестру Савмак виноватым тоном, ласково оглаживая её трясущееся плечо. - Ну, довольно... А как ты тут оказалась? Почему ты не с конями?
- Ах, Савмак! А где... где же твой Вор... Ворон? Коня-то ты своего про... проспал, хи-хи-хи-хи! - еле выговорила сквозь смех и выступившие на глазах слёзы Мирсина.
Савмак оглянулся, но, сколько ни вглядывался в темноту, в ложбинке и нигде поблизости Ворона не увидел.
- Вот зараза! Куда же он делся?
Совладав наконец кое-как с приступами смеха, Мирсина рассказала, что недавно его Ворон заявился в гости к кобылицам пастухов возле кошары.
- Ну он у меня получит! - пообещал Савмак.
- Один из пастухов привёл его ко мне в рощу. Фарзой сказал, что ты, должно быть, заснул и хотел...
- Фарзой?! А он как там оказался?
Теперь настал черёд смутиться и покрыться невидимой во тьме краской Мирсине.
- Ну... он как раз пришёл меня проведать. Сказал, что боится, как бы этот оборотень не напал вместо овец на меня и не утащил в свои горы.
- Ну-ну, - скривил губы в ухмылке Савмак.
- Ну так вот... Он сперва хотел сам подкрасться к тебе и напугать тебя волчьим воем. Но я его не пустила. Сказала, что ты, услышав его вой, ещё пустишь, не разобравшись, в него стрелу и лишишь себя друга, а меня жениха.
- Хорош друг!
- Так вот. Фарзой остался с конями в дубраве, а я пошла к тебе... На вот, кстати, поешь. Я пирогов с собой захватила. Небось, проголодался...
- Ну какие ещё, к ворону, пироги! Ты что, сдурела! Ведь волк учует запах твоих пирогов за тысячу шагов! Тоже додумалась - есть в засаде пироги! Спрячь их подальше и иди назад к коням. Только... прошу тебя сестричка, не говори Фарзою и никому другому, что я заснул. Скажи, что я сам отослал прочь Ворона, потому, что он не хотел лежать смирно... А я тогда никому не скажу, что ты всю ночь целовалась со своим Фарзоем, - предложил Савмак сделку сестре.
- Ладно, братик, не скажу, - охотно согласилась Мирсина, пряча свёрток с пирогами обратно в походную сумку. - Но сперва схожу, проведаю Канита. Он, небось, тоже сейчас третий сон уже видит, охотник! Хи-хи-хи!
Чмокнув старшего брата в щеку, Мирсина проворно вылезла из ложбины и, пригнувшись к земле, бесшумно зашагала к восточному склону, очень скоро исчезнув с глаз Савмака в непроглядной тьме.
Повернувшись в другую сторону, Савмак стал сосредоточенно оглядывать свой склон, нижняя часть которого утонула в наползшем с гор вдоль русла Хаба предутреннем тумане. Сна больше не было ни в одном глазу.
Савмак стал думать о том, как же вышло, что он так опозорился - не вытерпел и уснул в ночной засаде, словно малое дитя! А что бы было, если б это случилось не на охоте, а на войне? Он бы тогда погиб или в самом деле попал в полон, а к скифскому войску из-за него подобрались бы вражеские лазутчики! Поразмыслив, Савмак решил, что виной всему хмельное пиво и сладкое греческое вино, которого он явно перебрал вчера на празднике... Найдя себе оправдание, Савмак, чтобы окончательно успокоить совесть, мысленно поклялся Папаем, что больше с ним такое никогда не случится. И в тот же миг до его слуха донёсся чей-то быстрый, лёгкий, как у лани, топот с той стороны, куда минуту назад ушла Мирсина. Савмак инстинктивно схватил лежавший перед ним наготове лук со стрелой.
Через несколько мгновений Мирсина упала грудью в траву на восточном краю ложбины и, задыхаясь от бега и волнения, едва слышно зашептала в придвинувшееся к самым её губам встревоженное лицо Савмака:
- Савмак! Савмак! Там волк, волк! - махнула она рукой себе за спину. - Мы с Канитом видели волка: огромный!.. Крадётся сейчас к кошаре по южной стороне.
- Тише, сестрёнка, тише! - жарко зашептал в ответ Савмак, зажимая ладонью ей рот. - Беги сейчас к коням и Фарзою. Спуститесь на конях вниз по этому склону и скачите по восточной балке к реке. Главное - не дать ему уйти обратно за Хаб! Ну, живо! А я - к Каниту. Только бы он не спугнул зверя раньше времени!
Не успел ещё Савмак, пригибаясь к самой земле, добежать до неглубокой промоины, в которой укрывался Канит, как со стороны кошары донёсся отчаянный собачий гвалт. Значит Каниту и Мирсине не померещилось: сторожевые псы овчаров учуяли лесного гостя! Перескочив промоину, Савмак, держа лук наготове, упал на живот рядом с Канитом, притаившимся за камнями на небольшом бугорке. Чёрные округлые очертания юрт и кибиток едва угадывались справа вверху на тёмном небе: тонкий серпик месяца как раз закутался в облака. Вслед за неистовым лаем оттуда послышались громкие крики пастухов. Но, сколько ни вглядывались до рези в глазах Савмак и Канит в южный склон, волка не было видно. Между тем, собачий лай и людские крики быстро приближались к бугру, на котором вжались в землю братья.
- Они гонят его прямо на нас! По промоине! - шепнул в самое ухо Каниту свою догадку Савмак. Тот в ответ молча кивнул. - Жди здесь! - велел он младшему брату, а сам бесшумным ужом соскользнул с бугорка в промоину и вытянулся там головой вгору, наложив стрелу на тетиву и боясь лишний раз вздохнуть.
Внезапно Савмак увидел вверху, как будто совсем рядом, два ярких жёлто-зелёных огонька. "Вот он!" - тотчас понял Савмак и в то же миг спустил с натянутой тетивы стрелу, целясь волку ниже глаз. Через мгновенье он услышал глухой шлепок вонзившейся в тело стрелы.
- Попал! - не удержался он от громкого победного крика, вскочил и кинулся промоиной вверх по склону, держа в левой руке лук, а правой выхватывая из ножен меч. Краем глаза он увидел подхватившегося с бугра и кинувшегося туда же Канита. Подбежав одновременно к недвижимо лежавшему поперёк промоины телу, они разочаровано ругнулись, разглядев, что это всего-навсего овца с перекушенной шеей и торчащей в груди савмаковой стрелой.