А еще Звенигород был вполне пограничным городом. Некоторое время даже в XIV столетии он находился рядом с границей Черниговского и Московского княжеств, а до этого вообще принадлежал Черниговским князьям. Вот почему здесь могли быть «сторожи», обыкновенные пограничные отряды. Но от кого надо было обороняться? Ведь самый страшный враг — Орда — был на Востоке. С Запада угрожала Литва, но не до такой степени, чтобы приближаться так близко к Москве. Парадоксально, но русские князья оборонялись не только от внешних врагов, но еще и друг от друга. Иногда даже делали это в первую очередь, а уж потом — от татар, половцев или булгар.
Именно на эту древнюю гору Сторожи и пришел преподобный Савва, оставив игуменство в монастыре Сергия Радонежского.
В Звенигороде до сих пор стоят два главных каменных собора, символизирующие два важнейших, двунадесятых, православных праздника — Рождество и Успение Пресвятой Богородицы. Оба были связаны с великими победами Дмитрия Донского: с Куликовской битвой и на реке Воже. Но построенные в одном месте, они становились ключом к церковному календарю. Рождественский храм начинал новый церковный год (сентябрь — первый из двунадесятых праздников календаря), а Успенский его закрывал (август — последний из больших праздников годового цикла). Кто-то задумывался в Звенигороде об особом порядке времени, об ощущении гармонии и последовательного устройства Божьего мира, об окружении человеческого бытия и быта точной символикой, связанной с общерусскими традициями.
Кто это был? Мы уже знаем ответ.
В это же время складывается и другая традиция — поминовения павших воинов. Так, если схимонах Александр — Пересвет — погиб самым первым в битве на Куликовом поле (в поединке с ордынцем Челубеем), то другой схимонах — Андрей, он же Ослябя, уцелел в битве и в том же 1398 году упоминался как участник посольства из Москвы в Константинополь. В память о погибших именно в те времена установили ежегодное поминовение, которое попало на субботу перед днем Димитрия Солунского — тезоименитого князю Дмитрию Донскому. Так появилась известная Димитриевская родительская суббота, день воспоминания об упокоенных православных князьях и воинах, на поле брани убиенных. Очень важной также была традиция поминовения, связанная с празднованием Рождества Богородицы (в этот день состоялась победа в битве). Такой храм был в Старо-Симоновском монастыре, здесь похоронили (в разное время) Пересвета и Ослябю.
Савва и Юрий были духовно близки с вдовой Дмитрия Донского Евдокией. Богородице-Рождественский храм в Москве она построила в 1392–1393 годах. А Успенский собор в столице уже существовал. Звенигород повторил московское устроение, ведь он хотел быть второй Москвой, и не меньше. Так появился вослед за деревянным храмом Успения на Городке и деревянный храм Рождества на горе Сторожи.
Но вот дружина князя Юрия возвращается из похода на Булгарию. Появляются не только средства, но и новые мастера, умевшие возводить удивительные инженерные постройки на своей древней родине, обладающие секретами старинных технологий. Начинается строительство нового — каменного храма Успения на Городке, в годы, по нашему мнению, 1395—1396-й. И это не новая, а скорее хорошо забытая старая идея разных исследователей.
А что монастырь? Он уже основан или нет? Трудно сформулировать ответ на этот вопрос точно. Ведь мы опять вернемся к выяснению — что считать датой основания обители вообще. Факт начала строительства церкви? Факт благословения основателя на игуменство? Факт первой литургии? Или факт какого-то первого публичного извещения о таком основании? По нашему предположению, с основанием Саввино-Сторожевского монастыря в 1395–1396 годах (то есть — чуть ранее общепринятой даты) началась большая «перестройка» в Звенигороде. Она не проходила без участия Троицкого игумена Саввы. Хотя окончательный переезд старца в новый монастырь в 1398 году также может оставаться и считаться датой основания обители (нет смысла отрицать эту дату!), ведь идея ее возникновения изначально связана была исключительно и только (!) с его именем, она стала инициативой двух людей: его самого и князя Юрия.
Не стоит забывать и то, что некоторые историки считали (и, возможно, не случайно), что Сергий Радонежский скончался не в 1392-м, а в 1397 году (и тому есть некоторые документальные известия)! И даже некоторые исследователи принимали эту дату кончины более вероятной. И если это так, то все наши построения, связанные с игуменством Саввы Сторожевского в Троицком монастыре, становятся несколько шаткими. Ведь непосредственным преемником Сергия был Никон Радонежский. И все вполне складно получается. В 1397-м Сергий ушел из жизни, в 1398-м Савва переехал в Звенигород, так как игуменом стал Никон. Но можно в таком случае предположить и совсем другое развитие событий. А именно, что Сергий благословил уход Саввы раньше, тогда, когда, как мы предполагаем, и началось строительство в Звенигороде. В этом случае и легенды о пребывании Сергия и Саввы на Звенигородской земле обретают жизненную силу.
Однако этот вопрос — дискуссионный, и мы его оставим для будущего изучения всеми заинтересованными лицами.
И все же мы, между прочим, заметим, что в тексте одного из житий преподобного Саввы есть такое утверждение: приехав в Звенигород, он пришел «в Дом Пречистыя на Сторожи». То есть автор текста недвусмысленно указывает, что он пришел в уже существующий Дом, в существующий и даже уже получивший свое название — названный (!) — монастырь, а не на пустое и «дикое» место.
Добавим к этому еще и текст жалованной грамоты 1404 года, по которой князь Юрий Дмитриевич «дал Пречистой в дом, на Сторожи… игумену Савве с братиею, или кто по нем иной игумен будет, села свои…» (эти данные привел в XIX веке церковный историк С. К. Смирнов). То есть князь дает существующему Дому (храму, монастырю) и его настоятелю важный вклад, добавляя примечательную фразу: «или кто по нем другой игумен будет». Слова эти характеризуют возраст и некоторую ветхость старца Саввы, ведь в них заметно, что уже предполагалось появление нового игумена. Получается, что вроде как бы он переехал в Звенигород на покой. А возможно, «на покое» уже и не строил, потому что все было построено заранее под его же руководством.
Он появился здесь, когда «Дом Пречистыя» уже там был, храм стоял на своем месте. И если это произошло в 1398 году, то Рождественская церковь уже была построена. Деревянная она была к тому времени или — каменная? Вот это вопрос по существу. Попробуем разобраться и в нем.
Некоторые искусствоведы не случайно утверждают, что Андрей Рублев начал расписывать уже каменные соборы или писать к ним иконостасы (в частности, Успения на Городке) в середине 1390-х годов. Говорили даже о 1393-м, что, на наш взгляд, не совсем точно, так как средств для его возведения у князя Юрия еще не было. О строительстве соборов, творчестве Рублева и его работе в Звенигороде мы расскажем в отдельных главах. Но если так, то это подтверждает наше мнение о появлении монастыря уже в то время. Похоже, что все работы по росписи и Успенского собора на Городке, и Рождественского — каменного храма — были в самом разгаре до 1405 года, когда инок Андрей Рублев с Феофаном Греком и Прохором с Городца начнут расписывать Благовещенский собор в Московском Кремле.
Строительство каменного Рождественского собора в Звенигороде в этом случае надо отнести если не к середине (мы можем предположить, что строить два каменных храма одновременно было довольно сложно, хотя, во многом, сподручнее), то к последним годам XIV века. Но тогда, как мы уже говорили, странным кажется рассказ о возведении деревянного храма Рождества на горе Сторожи в 1398 году, когда впору уже было строить (или уже строился) новый из камня. Скорее всего, срубленная из дерева церковь поставлена была намного раньше, как мы уже и говорили — в начале 1390-х.
Вот и задачка — когда и что считать основанием Савви-но-Сторожевского монастыря. В любом случае, речь идет о разнице в несколько лет, которая не является чем-то, что может вызвать недоумения или непродуктивные споры. Мы размышляем об истории. А она, будучи вестью из «застывшего» прошлого, имеет свойство со временем меняться в нашем представлении и привносит свои сюрпризы.