На следующее утро при возвращении с умывания девчонки встретили вчерашнего передового всадника. Он нес банку молока. При встрече посмотрел недолгим оценивающим взглядом и чуть заметно кивнул. Этим взглядом Мика была покорена окончательно и бесповоротно. По словам Сашки, это — начальник отряда геологов Ферганской экспедиции. Тофалары называют его Юрбором. Теперь от Мики ничего нельзя было добиться, кроме слов: «Хочу в экспедицию».
Сашка собирался нанести Юрбору визит, но тот появился вместе со вторым геологом, рыжим парнем с абсолютно рыжими глазами и бородой, в белом платке на голове. Сам Юрбор одет просто и без претензии на экзотику, на поясе — пустые ножны. Он удивительно приятный человек: умное, спокойное лицо с открытым лбом и проницательными глазами, разговаривает негромко, в каждом слове чувствуется, что он хорошо знает, о чем говорит.
На обед сварили пшенную кашу, к столу — то бишь к костру — был приглашен и Юрбор. Тут же появился, наконец, и наш проводник Николай Петрович Болхоев, пригнавший из стада оленей.
К вечеру Юрбор подбил нас сыграть в волейбол. В день накануне выхода, когда еще столько дел, это было безумием, но мы не удержались от соблазна. Матч «Группа № 8» — «Экспедиция» окончился победой «Экспедиции», за которую, как можно легко догадаться, играла, кроме Юрбора, рыжего и Володи, наша Мика. Говорят, что счет мог бы быть еще больше, если бы она во время игры меньше смотрела на Юрбора и больше на мяч. Весьма показательна была реакция сторон на промахи. Юрбор говорил своим:
— Ничего, ничего, молодец, так. А Сашка все время шипел:
— Пшонка, лапша, мазила.
В разгаре игры пришлось делать перерыв и ловить теленка, который, по глупости, надел себе на морду банку из-под мази и сломя голову носился по всей деревне. Объединенными усилиями его поймали и освободили от банки.
Отыграться нам не удалось, так как Сашка кого уговорами, а кого и силой принудил идти дошивать очередные и внеочередные мешочки.
К СЕРДЦУ САЯН
12 августа
Сегодня исторический день. Мы, наконец-то, вышли в поход после почти недельного сидения в Гутаре.
После завтрака началась обычная сутолока — догрузка сум, дошивание, укладка рюкзаков, поиски потерянных вещей, распределение оставшихся мелочей.
Итак, у нас восемь вьючных оленей и один верховой белый олень проводника. На нем немного посидел Сашка — «начальник», как его называет проводник, а затем в седло не без труда вскарабкалась Мика. Это было незабываемое зрелище — саянская амазонка в штормовых брюках, в фетровой шляпе с пером, гордо восседающая на олене. Ни дать ни взять — знатная иностранка, совершающая от избытка времени и денег экзотическое путешествие.
И вот уже все собрано и готово. Мы понесем в рюкзаках только личные вещи. Восемь оленей стоят под вьюками. На них весьма разнообразный груз: кроме сум с продуктами — палатка, ледорубы, ружья, спальные мешки, кастрюли и котелки. Что же касается участников, то их вид — все в штормовках, в шляпах (некоторые даже с пером), с ножами — одновременно и весьма внушительный, и совсем чистенький и свеженький. Что-то из нас получится к концу похода?
В 12 часов 15 минут выступаем. Русские и тофалары тепло провожают нас, желают счастливого пути. Впереди гордо шествует инструктор в своем синем берете и драной ковбойке. Проводник восседает на белом олене, остальных оленей ведут в поводу.
За аэродромом вошли в лес. Там сразу исчез ветер, стало жарко, появились комары и мошки.
Лес болотистый, часто тропа идет по жердевым гатям, затем выходит на крутой берег Гутары. Направо виден хребетик, на который ленточками серпантина взбирается лес.
Дальше переходим Гутару и углубляемся в лес. Скоро раздается далекий шум. Мы долго спорим, что это шумит — ветер или вода. Время разрешает сомнения — мы подходим к реке. Это Иден. Предстоит переправа с левого берега на правый. Не хочется мочить ноги, снимаем ботинки. Пока длится эта процедура, на нас слетаются комары, кажется, со всех Саян.
На берегу Идена находим хорошую площадку и останавливаемся на ночлег. Прошли километров пятнадцать-восемнадцать.
Мы уже до смерти изъедены комарами и мошкой. Она, подлая, особенно больно кусает за ушами. К ночевке у всех уши стали красными и толстыми.
Но как только стали лагерем, был вынут диметилфталат — и произошло чудо. Ни одна мошка не осмеливалась подлететь к нам, а если и подлетала, то тут же убиралась восвояси.
Перед помазанием диметилфталатом состоялось грандиозное умывание. Впоследствии была измерена температура воды — оказалось, всего 6°. Но удовольствие от этого вовсе не уменьшилось, скорее наоборот.
13 августа
Кратко этот день можно было бы охарактеризовать так: мы шли и дождь шел.
Погода с утра хмурилась, скалистый гребень напротив нас не был виден из-за тумана. Когда мы вставали, солнце еще не поднялось, хотя Петя утверждал, что будто бы видел, как оно выглядывало из-за скал как раз наполовину и было очень красиво.
За завтраком имел место небольшой инцидент. Леха, собираясь выдавать добавку, предварительно спросил:
— Кто любит завхоза?
— Я, — тоненьким голосом пискнул инструктор.
— Кто еще любит завхоза? — опять, но уже с нажимом спросил Леха, озирая собравшихся. Ответом ему было гробовое молчание, а затем громовой хохот.
Как только мы выступили, начался мелкий нудный дождик.
Характер тайги по сравнению с первым днем изменился.
Тропу то и дело преграждают упавшие деревья, ноги проваливаются между корнями, скользят по замшелым камням, вязнут в болотистых низинах. Часто попадаются ручьи и озера, которые олени перебредают, а люди перебираются где по бревну, где по камням, где прямо по топкому мху необычайной пестроты. Попадаются мхи ярко-оранжевые, темно-красные, ядовито-зеленые, желтые, коричневые, белые. Все гуще становится тайга.
Длинные чахлые лиственницы, все обвешанные седым бородачом, протягивают свои сухие крючковатые руки прямо над тропой, норовят сорвать с головы шляпу, дернуть за волосы, хлестнуть по лицу.
Саянская флора порадовала нас зарослями голубики (по-сибирски голубицы) и кустами красной смородины. Тропа часто идет прямо по голубике, и мы, не останавливаясь, срываем ветки с сизыми ягодами. Реже попадается брусника.
Что же касается фауны, то при нашем шумном передвижении с постоянными перекличками и разговорами, трудно ожидать появления на тропе медведя или изюбра. Зато белый Шарик проводника несколько раз останавливался у дерева, делал стойку, а затем начинал царапать ствол передними лапами и призывно лаять. Раза два при этом по стволу испуганно взбегал к вершине маленький бурундучок, однажды это была черная белка с пушистым хвостом, которая позволила полюбоваться собой, легко и грациозно перепрыгнув на соседнее дерево. Еще один раз Владик, рыдая в душе, видел на болоте утиный выводок. Но ружье, увы, было в виде двух отдельных частей запрятано во вьюк, а утки почему-то не захотели ждать.
Тропа по правому берегу Идена то идет прямо вдоль воды, то крутит по тайге в обход многочисленных болот, каменных осыпей, упавших стволов, неуклонно поднимаясь к перевалу. Погода окончательно испортилась. Дождь идет не переставая. От ходьбы по мокрой траве и кустам у всех уже давно промокли брюки, дождь подтекает под рюкзак. Ноги мокрые почти у всех — затекает сверху по брюкам, а на болотах и при переходе через ручьи ботинки зачерпывают через край. Хорошо оленям — ведь у них шкура абсолютно непромокаемая, копыта тоже.