Старушка пригласила посетителей в гостиную, расставила на столе симпатичные чашки, и достала из хельги красовавшуюся там коробку конфет.
– А вы откуда будете? – спросила старушка, разливая чай.
– Из милиции.
Старушка встревожилась.
– Неужели Федя что-то натворил?
– Да как вам сказать…
– Это, наверное, из-за Валерия.
– А что, – сказал Сергей, – Валерий уже был здесь?
– Да, они приехали вчера вместе с Александром, – и старушка указала на коробку конфет.
Сергей кивнул головой и незаметно положил на стол только что взятую им конфету.
– И чего они хотели?
– Валерий говорил, что ему срочно надо найти Федю, что у них есть какое-то выгодное дело. Александр был ужасно расстроенный, а Валерик, – я даже удивилась, какой он стал заботливый.
– Мусор вынес, – процедил сквозь зубы Сергей.
Пластиковый пакет с мусором так и остался в машине Сазана, припаркованной у переезда. Перетряхнув картофельные очистки и крошки от засохшего пирога, эксперты нашли в мусоре обрезки проводов, – к вечеру Сергей ожидал заключения о том, идентичны ли эти обрезки тем проводам, которые были использованы во взрывном устройстве. И еще была в этом мусоре банка из-под пива Heineken, и выпущена была эта банка в той же самой республике Германии и на том же самом заводе, что и другие, оставленные на крыльце банка. Сазан на вопросы не отвечал, хамил и выпендривался, говорил, что никакого мусора не видел, а вот мусоров перед собой видит предостаточно. Его уже собрались бить, но тут пришло начальство и отправило Сазана в больницу, потому что тот распоролся где-то о гвоздь и вытекло из него чуть не две чекушки.
– А что, – спросил Сергей, – раньше Валерий не был таким предупредительным?
– Валерий, – разъяснила старушка, – всегда оказывал на Федю дурное влияние.
– Например?
– Вы знаете, мой сын разработал свою систему воспитания. Он ввел жетоны, которые он выдавал Феде за все, что тот делал. Например, за хорошо заправленную кровать и за почищенные зубы он выдавал один жетон, за пятерку по математике – пять жетонов, а за двойку он отбирал пять жетонов.
В конце недели Федя приносил ему все жетоны, и Василий подсчитывал их.
Если жетонов было много, Василий менял их, скажем, на деньги для мороженого, а если в жетонах был недостаток, начинал порку. Василий всегда говорил, что главный недостаток денег – в том, что они выдаются только в вознаграждение за работу, не охватывая всех человеческих поступков. Он считал, что его жетоны в будущем помогут вести учет и контроль надо всеми человеческими поступками, и это избавит общество от необходимости денег.
Он считал, что замена денег жетонами – это путь к коммунизму.
– Понятно, – сказал Сергей, – и при чем здесь Валерий Нестеренко?
– Василий держал жетоны в железном ящичке, а ключ носил с собой.
Валерик умудрился подделать ключ к ящику, и они таскали оттуда жетоны чуть не полгода.
– И отец ничего не заметил?
– Валерик наставлял Федю, чтобы тот никогда не брал больше пяти-шести жетонов. Но тот брал все больше и больше, а однажды в пятницу он разбил камнем соседское стекло, и отец отобрал у него сорок жетонов. И Федя, от страха перед поркой, пошел и взял эти сорок жетонов из сейфа. Тогда все, конечно, обнаружилось. Василий чуть не запорол его до смерти.
– А Валерий?
– Василий ходил в школу, устроил жуткий скандал, и требовал исключения Валерика. Он называл его грабителем и вором. Валерика не исключили, но завуч очень заинтересовалась этими жетонами. Они хотели ввести их во всей школе и выдавать их за комсомольскую работу и поведение.
– А почему же не ввели?
– У них было общее школьное собрание, на котором завуч сказала, что с этой четверти они вводят жетоны. И тут встала учительница физики и сказала, что знает ли уважаемая завуч, что такие жетоны выдаются за примерное поведение пациентам дурдома, на Западе, и не хотят ли они сделать из школы дурдом?
Дмитриев хмыкнул. Старушка развела руками и закончила:
– В общем, в РОНО испугались всего этого эксперимента, и в школе ничего не вышло. Но Валерия все-таки не взяли в девятый класс.
– Понятно, – сказал Сергей, – а как жил ваш внук после школы?
– О, вы знаете, Федя стал таким непоседливым мальчиком. Он сначала учился в кулинарном техникуме, потом бросил, работал шофером. Поехал на землетрясение в Армению, а через месяц вернулся. А потом он стал работать у Александра, зарабатывал кучу денег, стал у Саши первым помощником. И вдруг ушел.
– Куда?
– В какой-то другой банк. Его еще все время Суворов рекламирует по телевизору.
– Тоже первым помощником?
Старушка улыбнулась.
– Федя всегда был такой хвастун… Если ему ставили четверку по математике, он говорил, что выиграл олимпиаду. Но он действительно очень хорошо зарабатывал.
– Даже уйдя от Александра?
– Да.
– А сколько?
– Я не знаю, он ведь здесь не жил. Он снимал квартиру где-то в центре. А мне давал деньги, если не забывал. Фрукты таскал сестре.
Во дворе вода сочилась с карнизов и прыгала вниз, в радужные с бензином лужи. Из подтаявшего черного сугробчика торчала пачка прошлогоднего «Мальборо» и другие скопившиеся за зиму продукты жизнедеятельности населения.
Носом к сугробчику стояли три машины: в одной приехал Тихомиров, другая караулила дом всю ночь. Третьей же был подкативший только что «Мерседес». «Мерседес» был красивый, цвета спелой черешни, но его немного портил помятый правый бампер, – так шикарную проститутку портит нежданный синяк под глазом. Все три водителя стояли над сугробом и довольно мирно разговаривали.
Сергей подошел к ним, и все трое разом замолчали.
– Садись в свою тачку, – сказал Сергей мерседесовцу, – и давай отсюда.
– Чего такое? – оскалился парень.
– Того такое. Твой Сазан уже сидит за хранение оружия. И если тебя заметят около этого дома, то мы станем долго и неприятно выяснять, где ты побил бампер и почему у тебя в бардачке «Вальтер».
Парень молча сел в «Мерседес», развернулся и уехал.
– Немного мы узнали от старушки, – сказал Дмитриев, когда везший их Городейский, справившись о пункте назначения, свернул к набережной.
– Кое-что мы выяснили, – сказал Сергей. – Мы выяснили, что Баркин имел гораздо больше денег, чем он получал, шоферя «Межинвеста», и позволительно полагать, что эти деньги платил ему Сазан, – а Сазан даром денег не платит. Мы также выяснили, что и после увольнения денег у Баркина было достаточно. Спрашивается, опять-таки от кого, если не от Сазана?
– Забавный человек был генерал, – сказал Дмитриев, – я бы рехнулся от такого папаши. Жетоны за поведение!
– Ничего, – сказал Сергей, – у меня папка за мамкой с паяльником бегал, дома тапок домашних, и то не было – подумаешь, жетоны!
Водитель оскалился и стал рассказывать последнюю байку: вчера вечером директор АОЗТ «Саксесс» известил милицию, что от дверей его офиса угнали кремовую девятку. И что же? Через двадцать минут машина отыскалась: в нее было вмонтировано взрывное устройство с часовым механизмом, которое взорвалось, когда «девятка» выехала на Краснохолмскую набережную.
– Во везет мужику, – заключил Городейский, имея в виду директора.
От старушки Сергей поехал на Кропоткинскую, где жили мать и отчим Гуни, но оказалось, что отчим не видел Гуни уже месяц, и ничего не имел против того, чтобы так продолжалось и дальше. Гуню отчим считал бездельником.
Тихомиров и Дмитриев уехали на метро в отделение, оставив Андрея Городейского скучать у дома в милицейской «Волге».