- Щас кто-то пойдет нахер, - рычу, вытягиваю телефон из кармана Элиного халата.
Похоже, эта ситуация даже забавляет малышку. Не понял! Ей нравится, что я ревную?! Возможно, я бы тоже посмеялся над ситуацией, если бы не довольная физиономия на заставке с подписью “Серёжа”.
Тело автоматически каменеет, глаза снова застилает пелена. В голове всплывают фотографии и, кажется, у меня слетаю все предохранители.
- Серёжа? Серёжа?! Твою мать! Дрянь!
Телефон сразу же улетает в стену. Хочу оттолкнуть от себя эту стерву, а она, словно обезьянка, виснет на мне, пытается оправдаться, шепчет коронное “все не так”.
- Рус, Рус. Это не то, о чем ты подумал! Я клянусь тебе, - тихо шепчут нежные губы.
Как бы я хотел тебе верить, девочка. Но…
- Ах, клянешься? - усмехаюсь. Каждая из моих шл… женщин в чем только не клялась. - Может, еще и в любви признаешься?!
Интересно, признается?
- Люблю, - отвечает взволнованно.
- Громче! - наконец отцепляю ее от себя. Уже даже не смешно.
- Я люблю тебя, мой Халк!
Ах любишь, значит. Ну-ну. Хмыкаю.
- Ну, сейчас мы это и проверим.
Резким рывком распахиваю халат. Твою мать! Она голая! Млять! Сереженьку ждала?! Сейчас ты мне все расскажешь, дрянь! И про любовь тоже. Тело никогда не врет.
Прижимаю Элю к стене, она обхватывает меня ногами и руками. Обрушиваю на нее нетерпеливые ласки. Хотя, по правде говоря, впервые я ее не хочу. Противно, мерзко. Но я заставлю ее просить меня остановиться. Она мне все расскажет.
- Нет! Рус! Боже! Прошу тебя! - слышу протяжный крик, когда расстегиваю ширинку.
Мгновенно отступаю. Наконец-то! А то этот фарс меня уже утомил. Не могу сдержать усмешку.
- Так-так. И что же у нас приключилось?
Вглядываюсь в до боли родное лицо. Кажется, она на грани истерики.
- Мне нельзя! - выплевывает в лицо Эля.
Вот так, да?! Внутри разгорается пламя. Мой кулак влетает в стену с такой силой, что кажется, я слышу хруст собственных суставов. Эта боль немного отрезвляет. Буквально на считанные секунды, за которые мне стоит убраться отсюда подальше.
- Меркантильная сука! - бросаю, не скрывая разочарования. Все-таки, чудес не бывает. Виновна по всем пунктам. Однозначно! - Никогда не прощу!
Не ухожу - сбегаю, только потому, чтобы не удавить предательницу. Нет, я никогда не поднимал руку на женщин, но сейчас, в голове всплывают строки песни “Последний глоток” питерских парней из группы Stigmata:
“И унесемся на крыльях ветров
Скорей подальше от этой судьбы
Я не хотел тебя потерять
Мне было проще тебя убить
И улететь,
Танцуя с огнем
В последний путь
Заснуть вечным сном…”
- Рустам Дамирович, - вырывает из мыслей голос Макса. - Вот.
Оборачиваюсь на безопасника и вижу, что он за локоть держит дрожащую птичку-Элечку.
Глава против воли жадно блуждают по ее лицу, на котором застыл шок. Хороша актриса! Делает вид, будто не понимает, что же происходит. Ну-ну. Взгляд опускается ниже. Налившаяся грудь, что так часто вздымается, манит к себе. Если бы не обстоятельства, я бы зарылся носом между этими подросшими девочками. Скольжу ниже. Живот не видно, но фигура несколько округлилась. Вынужден признать, беременность Эле идет. Идиот! Она беременна от другого мужика, она предала тебя, а ты?! Мудак, мля! Возьми себя в руки!
- Макс, благодарю. Эльвира Алексеевна, проходите, присаживайтесь, - безэмоционально произношу ледяным голосом. - Разговор будет долгим и крайне неприятным. Для вас.
Эля несмело опускается на краешек стула, почти у самой двери. Что ж, твой выбор. Могла бы хоть попытаться, например, в ноги упасть.
- Чччтоо это значит? - заикаясь, спрашивает Корнеева.
- Не прикидывайся, что ты не знала о том, кто я такой! - срываюсь на крик.
Больше всего в жизни не переношу лицемерие.
- Откуда я могла знать?! Ты… все это время обманывал меня, да? - изображая искреннее непонимание, делает грустные глазки, словно вот-вот заплачет. - Использовал? Из-за Южного?