Когда кусок головоломки стоял определенным образом, то очень отчетливо виднелась ровная щель между каемкой и самой эмблемой, и в отличие от первого найденного выхода, здесь провода не продолжались, а обрубались, как если бы эта трещина играла роль перочинного ножа.
— Это может быть символом возможности сбежать, избавиться от этих пут, — я озвучила девушке свою догадку, и теперь мы, отклонившись от ворот, размышляли, как поступить.
— И это всё равно лучше, чем висельница, — подхватила Мелани, и я почувствовала облегчение от того, что не придется спорить и доказывать свою правоту.
Но что-то продолжало отталкивать нас от ворот, как попрыгунчики отталкиваются от пола. Мы знали, что должно быть сделано, но никто не мог заставить себя вложить медаль внутрь. Какой-то частью я боялась, что это не выход, а ловушка или переход в новое место, еще более страшное и опасное. Я терзалась от сомнений, и те въедались в мою кожу, щипая и укалывая незащищенные места.
Неопределенной породы порыв подтолкнул меня: рука, словно отдельно от моего тела и разума, удобнее перехватила эмблему и вложила ее в отведенное место.
***
— Отличная работа! — мужчина широко улыбнулся мне и даже поаплодировал, подходя ближе.
Меня немного пошатывало, и ощущала я себя так, словно вышла из кинозала после сеанса длительностью в пять часов. Сюрреалистично, одним словом.
— Не торопитесь, придите в себя. У нас все так реагируют, мозгу нужно время адаптироваться.
Я смутно припоминала этого человека, и чем дольше я всматривалась в его лицо с аккуратной бородой и усами, темными, коротко подстриженными волосами и ярко-красную футболку, напоминающую одежду работников в парках аттракционов, тем активнее ко мне возвращались воспоминания.
Пока белый пол под ногами устанавливался ровно и прекращал вертеться так, словно земной шар решил поставить новый рекорд и крутануться в десять миллионов раз быстрее, чем обычно, мужчина суетился возле меня. Он щелкнул кнопкой, расположившейся повыше моего пупка, и в одно движение с меня спал черный костюм: просторный, но полностью скрывающий одежду, в которой я, по всей видимости, пришла до этого. Она копировала мой образ в том месте, из которого я только что вышла: те же джинсы и рубашка, только вся грязь бесследно пропала. Я чувствовала тяжесть на голове — не «в», а именно «на». Она испарилась, как только мужчина (по бейджику на форме я установила его имя как «Джонатан») протянул к ней руки и снял массивный шлем. Он плотно прилегал к моей голове, и вместе с ним от меня открепились провода — достаточно тонкие, но очень прочные на вид. Я попыталась разглядеть их получше, но изображение внезапно раздвоилось, будто мое зрение упало на несколько диоптрий. Только при должном усилии предметы нехотя вернули себе единственное число и обрели точные, не расплывающиеся очертания.
Передо мной появилось уже чуть обеспокоенное лицо Джонатана, причем так близко, что я могла рассмотреть несовершенности его орлиного носа в мельчайших деталях.
— Как ваше состояние? Не тошнит, ноги не подкашиваются?
— Нет… Наверное. Я странно себя чувствую.
Он взглянул на маленький черный браслет на своей руке, похожий на один из тех, что в каком-нибудь 2018-м носили для подсчета калорий или пройденных километров. Этот, конечно, был гораздо компактнее и стильнее: плотно обвивался вокруг запястья и в выключенном состоянии напоминал простую черную ленту. Мерцающая голограмма плавно появилась в воздухе, когда Джон нажал на одну из небольших кнопок, расположенных сбоку. Я наблюдала за ним, склонив голову: такую технологию я видела впервые.
— Показатели в норме.
Подсвеченные белым и зеленым цифры мало что мне говорили, но мне удалось угадать среди них свой пульс. Остальное, наверное, отвечало за мозговую активность или что-то такое.
Я морщила лоб, восстанавливая цепочку событий. Я пришла сюда, пришла зачем? Добровольно… Джон выжидающе смотрел на меня, сохраняя молчание. Наконец перед глазами всплыло рекламное объявление на улицах города, такое впечатляющее и достаточно необычное даже для нашего времени высоких технологий. Большие белые буквы… В моем мозге как будто кто-то прошелся с мокрой тряпкой и провел ею по покрытым пылью воспоминаниям: они вернулись резко, будто вырвавшись из плена. Не самое приятное ощущение — словно воспоминания были оттянуты назад на рогатке, а потом запущены в самые чувствительные зоны мозга, если такие существуют. Я снова поморщилась.