— Неужели? — Он утыкается лицом мне в шею и проводит губами по чувствительной коже под моим ухом. — Мы должны быть в отеле через… — Он отстраняется и смотрит на ближайшие часы. — Два часа. На этот раз я не откажусь от своей собственной комнаты, чтобы остаться с Итаном. — В его голосе есть мрачное обещание, которое также звучит как предупреждение.
Я выгибаю спину и плотно прижимаюсь своим торсом к его, заставляя его стонать и сжимать мою задницу.
— Так что, думаю, это означает, что мне придется жить в одной комнате с Итаном или Крисом.
Его пальцы болезненно впиваются в нежнейшую плоть моего зада.
— Нет, если только ты не хочешь, чтобы я убил их обоих.
Кто знал, что у белокурого богатого паренька будет собственническая жилка?
Я наклоняю голову, открывая шею, когда он лижет и пробует на вкус мою кожу.
— Это было бы плохо для группы.
— М-м-хмм… — Он прикусывает мою губу, и я тянусь к нему для поцелуя, но он лишает меня этого и расточает внимание на мою челюсть.
— Ты злой, — шепчу я.
— Терпение.
Единственное, что мягче его губ — это его язык, когда он чередует их в бесконечной пытке.
— Полагаю, я могла бы остаться с тобой. Приму удар на себя.
Его большие, сильные руки скользят по моей спине, прижимая меня к нему.
— Единственное, что ты примешь — это я.
Наконец его рот накрывает мой, и я вздыхаю со сладким облегчением, когда его язык проникает в мой рот. Этот поцелуй не наполнен жаром и настойчивостью, как прошлой ночью, это медленное соблазнение, преднамеренное поддразнивание с обещанием грядущего невообразимого экстаза. Я бросаю барабанные палочки Райдеру за спину, чтобы провести руками по его шелковистым волосам, прижимаясь губами к его губам в обжигающем поцелуе, от которого у нас обоих перехватывает дыхание.
Его лоб прижимается к моему, его пульс учащается в такт ударам моего собственного бьющегося сердца.
— Я не могу насытиться тобой.
— У нас была одна ночь, и ты уже получил больше, чем я когда-либо планировала дать.
Он убирает одну руку с моей спины, чтобы обхватить мою челюсть.
— Я не сдамся, пока не получу все.
Я с трудом сглатываю.
— А потом? После того, как ты заберешь все, что я могу дать?
Немного вожделения, которое кружилось в его взгляде, исчезает, и его голубые глаза смотрят на мои.
— Затем я возьму больше.
Я закрываю глаза и качаю головой.
— Райдер.
— Скажи мне, о чем ты думаешь, что заставляет тебя вот так закрываться?
Держу глаза закрытыми, потому что мне невыносимо видеть разочарование, когда я говорю:
— Как только ты все узнаешь, то, возможно, больше не захочешь меня.
— Испытай меня.
Он звучит так уверенно. Я открываю глаза, смотрю в его глаза и спрашиваю:
— И ты поделишься со мной всем о себе? — Я провожу рукой по его плечу, чтобы коснуться сердца, того самого места, где у него на коже написано женское имя — единственный кусочек чернил, который я видела на его теле. Это кто-то настолько важный, что ее имя врезалось в его плоть, и все же Райдер отказывается говорить о ней.
— Не многие знают об этом. — То, как он это говорит, звучит как извинение. Прости, Джейд, но это единственное, чего ты никогда от меня не получишь.
— У тебя татуировка. Ты должен был предположить, что люди будут спрашивать.
— Просто потому, что они спрашивают, не значит, что они узнают.
— Рейчел спрашивала?
— Да.
Его быстрый ответ заставляет меня откинуться назад и моргнуть.
— И ты ей не сказал?
Выражение его лица остается холодным, когда он качает головой.
— Люди делают свои предположения, а я не считаю нужным их исправлять. Единственные люди, которые знают — это моя семья, и они не рассказывают чужих историй.
С этим признанием между нами встает невидимая стена.
— Если тебе позволено, чтобы одна часть оставалась только твоей, разве мне не позволено то же самое?
Он обдумывает это с минуту, его красивые губы слегка кривятся, делая его похожим на мужскую версию своей матери, жесткую, но красивую.
— Хорошо. Это справедливо.
Меня охватывает разочарование. Я надеялась, что ультиматум заставит его признаться в том, что для него значит Рози. Надеялась, что тогда я тоже раскрою все свои секреты, и он все равно захочет быть со мной.
Я еще раз напоминаю себе, что для нас не существует счастливого конца.
Только один неизбежный конец.