Совсем не париться все же не получалось, но она одергивала себя каждый раз, когда засматривалась на едва заметный шрам на подбородке и острый угол челюсти, каждый раз, когда в голове мелькала мысль, что он слишком красивый, чтобы существовать, каждый раз, когда встречалась с ним взглядом и становилось трудно дышать. Хорошо, что было на кого отвлекаться — вся компания была в сборе. Однажды Ася даже притащила своего братишку, который ушел только когда парни постарше принесли пиво. Не то чтобы Ник хотел домой, но против Аси в дуэте с Темой, который, как заметила Мэри, имел на него немалое влияние, выступать не стал. В глубине души Мэри его понимала — противостоять Теме она бы тоже не смогла, хоть и не хотела этого признавать.
Каким бы сильным не было желание помешать времени улететь так быстро, вскоре Мэри с Аней уже сидели в автобусе, который увозил их домой. В город. К родителям. Людям. Учебе. Работе. Бессонным ночам. Ядовитому воздуху. Узкому небу. Мутному солнцу. Суете. До следующего приезда в деревню тоска — изматывающая и удручающая — уляжется. Желание вернуться не исчезнет — оно вообще последние года не пропадает, — но уже не будет занимать все мысли, отвлекая от дел. А дела были, есть и будут. Хотя по окончанию учебного года их стало гораздо меньше, и иногда казалось, что делать абсолютно нечего.
Теме же еще предстояло закрыть сессию и не сойти с ума от недосыпа и количества поступающей в голову информации. Они с Катей целыми днями сидели у него в комнате, пытаясь хоть что-то запомнить. Возможно, это было не самой лучшей идеей, ведь целоваться хотелось больше, чем вчитываться в билеты, и устоять получалось не всегда (скорее, совсем не получалось). Тем не менее, экзамены кое-как были сданы, а они единодушно решили, что это надо отметить; купили какое-то вино (или это было шампанское?) в металлических баночках, по которому Катя с ума сходила, и Тема снова увел ее вникуда. Она уже давно перестала задавать вопросы и просто шла за ним. Холодный металл приятно жег ладони, теплый ветер нежно гладил кожу, а осознание, что все наконец сдано и теперь можно отдыхать, — кружило голову лучше любого вина.
В этот раз они шли долго. Сначала по оживленнным тротуарам, потом по полупустым дворам, затем свернули за многоэтажки, где людей не было вообше. Небо стало практически по-ночному темным.
— Надо было раньше выйти, уже совсем поздно, — заметила Катя.
— Нет, раньше бы там люди ходили, сейчас самое то.
— Ты что, спланировал убийство и боишься свидетелей? — она засмеялась и переплела их пальцы.
Тема в ответ лишь загадочно ухмыльнулся.
Это была какая-то серая кирпичная постройка, стоящая на возвышении. За ней, в углублении, лежали одноэтажные частные домики. К самому зданию вел широкий мост, под которым разворачивалась мрачная бездна. По крайней мере, так казалось при почти полнейшем отсутствии освещения — лишь немного света падало из окон квартир, выходящих на эту сторону. Тема провел Катю на середину моста, верно держа за руку — сколько бы она не строила из себя бесстрашную, высота не переставала ее пугать. Девушка достала из рюкзака какое-то старое покрывало, которое им пожертвовал Саша, и ее любимый плед ядовито-розового цвета, в котором можно было утонуть — настолько он был огромным и пушистым. Покрывало Тема расстелил на краю, чтобы можно было сидеть, свесив ноги, а в розовое нечто закутал Катю, попутно крепко прижав к себе и поцеловав.
— Ну хватит, — она со смехом отстранилась, — мне дышать тоже нужно.
— Тебе здесь нравится? — Тема отпустил ее и, сбросив кроссовки, сел на покрывало.
Катя упала рядом, перекинула часть пледа на Тему и положила голову ему на плечо.
— Страшно, но прикольно, — она как-то резко замолчала и, слегка подняв голову, вкрадчиво спросила. — Ты вино собираешься допивать?
— А потом ты спрашиваешь, почему, когда мы пьем вместе, в итоге пьяная только ты…
Она пихнула его кулаком в бок и возмущенно отобрала баночку, опустевшую, от силы, наполовину.
— Просто ты не умеешь пить, вот и все.
Они начали собираться уже в третьем часу ночи — Тема настоял, хотя Катя и здесь, у него на коленях, прекрасно спала. Поднявшись и продолжая кутаться в плед, она была похожа на воробьенка; ее черные волосы растрепались и торчали во все стороны. В такие моменты, — когда она была будто бы только для него, когда смотрела сонными глазами и мягко улыбалась, — он все больше верил в свои же слова, что любит ее. Им было так потрясающе уютно вместе, что думать о несерьезности этих отношений казалось глупостью. Тема догнал ее, ушедшую чуть вперед, пока он пытался запихнуть покрывало в рюкзак, и прижал к себе свободной рукой. Только когда они вышли во дворы, он заметил пустые баночки из-под вина в ее руках.