омулёвая бочка вперед!
И полночный костер, и таёжная тишь,
и не надо, мой друг, про Париж!
От туги да цинги нам не видно ни зги,
лишь зелёное море тайги!
Лишь сибирская язва, мордовская сыпь...
Чу - Распутин рыдает, как выпь,
над Байкалом, и вторит ему баргузин.
Что ты лыбишься, сукин ты сын?
Волчья сыть, рыбья кровь, травяной ты мешок,
хоть глоток мне оставь, корешок!
Вот те Бог, вот те срок, вот те сала шматок,
беломоро-балтийский бычок!
- 42
- Возле самой границы, ты видишь, овраг.
Там скрывается бешеный враг
- либо я, либо ты, либо сам Пентагон!
О зеленые крылья погон!
Три гудочка я сделаю - первый гудок
намотает положенный срок,
а второй про любовь, про любовь прокричит!
Третий харкнет и снова молчит.
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь ни фига,
человечья не ступит нога...
В темном лесе свирель, сею лён-конопель,
вольчью ягоду, заячий хмель...
Но кто скачет, кто мчится - спаси-помоги!
Царь Лесной, Председатель тайги!
С ним медведь-прокурор да комар-адвокат!
И гадюки им славу свистят!
Призрак бродит по дебрям родным, разъярён,
европейский покинув газон!
Он рубаху последнюю ставит на кон,
спит и видит сивушный свой сон!
Это дурью мы мучимся, лён-конопель,
волчья ягода, заячий хмель!
Белина-целина, что ни день, то война,
ёлы-палы, лесная страна!
- 43
- По сусекам скребут, по сусалам гвоздят,
по централам торчат-чифирят.
Эх, кайло-кладенец, эх, начальник-отец,
эх, тепло молодежных сердец!
Нам кровавой соплей перешибли хребет!
Отползай, корешок, за Тайшет.
И, как шапку в рукав, как в колодец плевок,
нас умчит тепловозный гудок.
Ну чего же ты, Дуня? Чего ты, Дуня?
Сядь поближе, не бойся меня.
Пойдем-выйдем в лесок, да сорвем лопушок,
да заляжем в медвяный стожок!
Не гляди же с тоской на дорогу, дружок!
Зря зовёт тепловозный гудок.
Там плацкартные плачут, да пьют, да поют,
А СВ все молчат да жуют!..
Снова в широкошумных дубровах один
я бегу, сам себе господин.
Но взглянул я вокруг - а кругом на века
братья Строговы строят ДэКа!
Вырастают, как в сказке, то ГЭС, то АЭС,
освещают прожектором лес.
Всё мне дорого здесь, всё мне догого здесь,
ничего мне не дёшево здесь!
- 44
- То прокисли молочные реки во зле,
вязнут ноги в пустом киселе...
В феврале на заре я копаюсь в золе,
я ищу да свищу на заре.
Эх, белеть моим косточкам в этих краях,
эх, собес, Красный Крест да Госстрах.
О, не пей, милый брат, хоть денёчек не пей,
ты не пей из следов костылей!
И сияют всю ночь голубые песцы,
и на вышках кимарят бойцы.
Ороси мои косточки пьяной слезой
- клюквой вырасту я над тобой.
Что нам красная небыль и что Чернобыль!
Золотой забиваем костыль.
И народнохозяйственный груз покатил,
был да сплыл от Карпат до Курил...
Кверху брюхом мы плыли по черной реке,
красный галстук зажав в кулаке.
А по небу полуночи Саша летел
Башлачёв и струнами звенел.
Он летел, да звенел, да курлыкал вдали.
Мы ему подтянуть не могли.
Мы смотрели глазами зи рыбьей слюды
из-за черной чумной бороды!
- 45
- И чума-карачун нам открыла глаза
- ёлы-палы, какая краса!
И мороз красный нос нам подарки принёс
- фунт изюму да семь папирос.
О спасибо, спасибо, родная земля,
о спасибо, лесные края!
И в ответ прозвучало: "Да не за что, брат,
ты и сам ведь кругом виноват".
О простите, простите, родные края,
о прости мне, лесная земля!
"Да ну что ты, - ответила скорбная даль,
- для тебя ничего мне не жаль..."
Как по речке, по речке, по той Ангаре
две дощечки плывут на заре.
И, ломая у берега тонкий ледок,
я за ними ныряю в поток.
И, дощечки достав, я сложу их крестом,
на утёсе поставлю крутом,
крест поставлю на ягодных этих местах,
на еловых, урловых краях.
Подходи же, не бойся, чудак человек,
комбайнёр, тракторист, гомосек!
Приходите, народы, какие ни есть,
хватит в этих обителях мест!
- 46
- Так открой же, открой потемневший свой Лик,
закрути, закрути змеевик!
И гони нас взашей, и по капле цеди,
и очищенных нас пощади!..
Но не в кайф нам, не в жилу такой вот расклад,
ёлы-палы, стройбат-диамат!
Гой еси, поднеси, - есть веселье Руси,
а креста на ней нет - не проси!
И кричи не кричи - здесь не видно конца,
брей не брей - не увидишь лица.
Где тут водка у вас продается, пацан?
До чего ж ты похож на отца!
Ой, Ярила-дурила, ой, падла Перун,
моисеевский Лель-топотун!
Бью челом вам, бью в грязь своим низким челом,
раскроив о корягу шелом!
Да, мы молимся пням, да дубам, да волкам,
припадаем к корявым корням.
Отпустите меня, я не ваш, я ушёл,
ёлы-палы, осиновый кол.
Гадом буду и тля буду, только пусти,
в свою веру меня не крести!
Дураки, да штыки, да Госстрах, да собес,
ёлы-палы, сыр-бор, тёмный лес!..
- 47
- Эй, скажи, что за станция это, земляк?
- Эта станция, парень, Зима!
Да тюрьма, да сума, да эх-ма задарма,
карачун это, парень, чума!
Ёлы-шпалы, гудит тепловозный гудок:
вот те срок, вот те срок, вот те срок!
За туманом мы едем, за запахом хвой
и туман получаем с лихвой!
Слышишь, снова кричит сбодуна Гамаюн,
фиксой блещет чума-карачун!..
В феврале на заре сеем лён-конопель,
невзирая на хмель и метель.
В феврале на заре мы лежим на земле,
согревая друг друга в золе.
То ли чёрт нас побрал, то ль сам Бог нам велел,
ёлы-палы, косяк-конопель.
Мама, мама, дежурю я по февралю,
в Усть-Илиме пою: Улялюм!
Улялюм, твою мать, не увидишь конца.
До чего ж я похож на отца!
И ворую я спички, курю я табак,
не ночую я дома, дурак!
И спасибо, спасибо, лесная земля!
Бог простит вас, родный края!
- 48
- И валежник лежит, и Джульбарс сторожит,
вертолёт всё кружит да кружит.
Но солёные уши, пермяк-простота,
из полена строгает Христа!