Я не нашелъ ни малѣйшаго слѣда или намека на папскую власть ни въ одномъ изъ посланій святыхъ Павла, Іоанна и Іакова. Святый Лука, написавшій о проповѣдническихъ подвигахъ Апостоловъ, также молчитъ касательно этого важнѣйшаго вопроса. Молчаніе этихъ святыхъ мужей, которыхъ посланія составляютъ часть канона Боговдохновеннаго Писанія, всегда представлялось мнѣ сомнительнымъ и невозможнымъ, если бы Петръ былъ папою, и такъ же неизвинительнымъ, какъ если бы Тьеръ (Тьеръ написалъ исторію Франціи. Наполеонъ Бонапартъ — знаменитый французскій императоръ, который завоевалъ всю Европу и въ 1812 году завладѣлъ Москвой), описывая исторію Наполеона Бонапарта, забылъ назвать его императоромъ.
Но что меня изумило наиболѣе, то это — молчаніе святого Петра. Если бы апостолъ былъ тѣмъ, чѣмъ мы называемъ его теперь, т. е. намѣстникомъ Іисуса Христа на землѣ, то онъ, вѣроятно, зналъ бы это; если же онъ зналъ это, то почему же онъ ни единожды не дѣйствовалъ, какъ папа? Онъ могъ бы дѣйствовать такъ въ день Пятидесятницы, когда произнесъ свою первую рѣчь, — и не дѣйствовалъ; равно также онъ не выставляетъ себя папою ни въ Первомъ, ни во Второмъ своемъ посланіи, — написанныхъ къ Церкви. Теперь можете-ли вы, достопочтенные братья, представить себѣ святого Петра папою? Впрочемъ, если вы желаете доказывать, что онъ былъ папою, то естественно должны доказать, что онъ самъ не зналъ объ этомъ. Теперь я спрашиваю всякаго разсудительнаго и мыслящаго человѣка, совмѣстимы-ли эти два предположенія?
Обратимся къ началу. Я говорю, при жизни Апостоловъ, Церковь никогда не думала, что долженъ быть какой-либо папа. Если желаемъ доказать противное, то мы должны бросить въ огонь всѣ книги Священнаго Писанія, или совсѣмъ его не слушаться.
Не нашедши никакихъ слѣдовъ папства во времена апостольскія, я сказалъ себѣ: я найду то, чего ищу, въ лѣтописяхъ Церкви. Да, говорю откровенно, я искалъ папу въ первыя четыре столѣтія, и не нашелъ его. Надѣюсь, никто изъ васъ не сомнѣвается въ великомъ значеніи ученія святого епископа Иппонійскаго, великаго и блаженнаго Августина. Этотъ благочестивый учитель, честь и слава католической церкви, былъ секретаремъ на соборѣ Меливійскомъ (Melive). Въ опредѣленіяхъ этого достопочтеннаго собранія находятся слѣдующія замѣчательныя слова: кто захочетъ аппеллировать къ тѣмъ, которые находятся по ту сторону моря, тотъ нигдѣ не будетъ принятъ въ общеніе въ Африкѣ. Африканскіе епископы признавали Римскаго епископа такъ незначительнымъ, что даже наказывали отлученіемъ тѣхъ, которые пожелали бы жаловаться ему. Тѣ же самые епископы, на шестомъ Карѳагенскомъ соборѣ, подъ предсѣдательствомъ Аврелія, епископа этого города, писали къ Целестину, Римскому епископу, для предостереженія его, не принимать жалобъ ни отъ африканскихъ епископовъ, ни отъ священниковъ или клириковъ; и что онъ не долженъ болѣе присылать своихъ уполномоченныхъ, и что онъ не долженъ водворять въ Церкви человѣческую гордость.
Что Римскій патріархъ съ самыхъ первыхъ временъ старался сосредоточить въ себѣ всевозможную власть, это очевидно, но равно также очевидно, что онъ не имѣлъ того главенства которое приписываютъ ему теперь. Если бы онъ владѣлъ имъ, то какъ африканскіе епископы, и блаженный Августинъ — первый въ числѣ ихъ — могли осмѣлиться воспретить жаловаться на ихъ опредѣленія его верховному суду? Я безъ затрудненія сознаюсь, что Римскій патріархъ занималъ первое мѣсто. Въ одномъ изъ законовъ царя Юстиніана говорится: согласно съ опредѣленіемъ четырехъ соборовъ, мы постановляемъ, чтобы святой папа древняго Рима былъ первымъ изъ епископовъ, а чтобы святѣйшій архіепископъ Константинопольскій, Новаго Рима, былъ вторымъ. Итакъ, склонись предъ главенствомъ папы, — скажете вы мнѣ. Не будьте такъ поспѣшны, достопочтенные братья, въ своихъ выводахъ, что будто бы законъ Юстиніана былъ написанъ въ пользу защищаемаго вами ученія. Первенство есть — одно, а власть — другое дѣло. Представимъ себѣ, напримѣръ, что въ городѣ Флоренціи составился соборъ всѣхъ епископовъ королевства, — первенство, конечно, было бы отдано примасу Флоренціи, какъ между восточными оно было бы предоставлено патріарху Константинопольскому, а въ Англіи — архіепископу Кэнтерберійскому. Но ни тотъ, ни другой, ни третій изъ-за занятаго ими положенія не могутъ разсчитывать на владычество надъ своими собраніями. Важность Римскихъ епископовъ проистекала не отъ какой-либо Божественной силы, но отъ важности того города, въ которомъ находилась ихъ каѳедра. Монсиньоръ Дарбуа (латинскій епископъ въ г. Парижѣ) не выше по своему достоинству архіепископа Авиньонскаго, но, несмотря на то, Парижъ даетъ ему преимущество, котораго онъ не имѣлъ бы, если бы его дворецъ, вмѣсто береговъ Сены, находился на берегахъ Роны (на р. Сенѣ стоитъ г. Парижъ, а на Ронѣ — г. Авиньонъ). То, что истинно и справедливо въ религіозныхъ дѣлахъ, точно также истинно и справедливо въ дѣлахъ гражданскихъ и политическихъ. Флорентійскій префектъ нисколько не выше префекта города Пизы, но въ гражданскомъ и политическомъ отношеніяхъ онъ имѣетъ большую важность.