Я начала с того, что связалась со всеми людьми, кто получил «чудесное исцеление» у источника. И то, что я узнала, напугало меня до дрожи.
Помнишь, я писала тебе о музыканте, который за считаные дни стал знаменитым? Через три недели после того, как одна из самых известных его мелодий попала в верхние строки чартов, его старший сын попал под трамвай и погиб. Муж женщины, которая избавилась от астмы, заболел чахоткой. Маленький Чарли Вудкок ходит на собственных ногах, а его сестра утонула.
Похоже, местные старожилы говорили правду: источник может творить чудеса, но всегда берет что-то взамен.
И цена, которую он назначает, прямо пропорциональна полученному дару.
Напиши мне скорее, дорогая, исполнилось ли твое желание?
Пожалуйста, не думай обо мне плохо, но я молюсь, чтобы оно НЕ исполнилось, потому что иначе тебе придется дорого за это заплатить.
И еще об одном я должна тебе рассказать… Прошу тебя, не считай меня сумасшедшей, но я видела маленькую Марту. Как-то поздно вечером, через несколько дней после ее смерти, я пошла к бассейну и увидела ее в воде. Она ждала меня. «Поплавай со мной!» — сказала она и поманила меня пальцем. Признаюсь честно — я убежала оттуда без оглядки. Убежала и больше ни разу не ходила к бассейну, даже днем.
И все равно я знаю: Марта по-прежнему там и она меня ждет.
Вечно твоя,
Элиза Хардинг».
Комната вокруг меня закружилась, пол заходил ходуном, и, не отдавая себе отчета в своих действиях, я смяла письмо и швырнула в камин. Угли еще не остыли с утра, и письмо мгновенно вспыхнуло. В считаные секунды оно превратилось в золу, а я все смотрела в камин и беззвучно шевелила губами.
…Придется дорого за это заплатить.
23 сентября 1929 г.
В тот же день я написала Элизе ответное письмо. В нем я призналась, что ее новости сильно меня встревожили. «Я вовсе не думаю, что ты сумасшедшая, — писала я. — Наверное, все дело в том, что смерть маленькой Марты слишком сильно на тебя подействовала. Не сомневаюсь, что для тебя это было настоящее горе, а горе подчас играет с нами злые шутки». Еще я написала, что, по моему мнению, сейчас для нее было бы самым разумным на время уехать из отеля, где все напоминает ей о трагедии. «Приезжай ко мне погостить, — писала я. — Приезжай как можно скорее, я настаиваю. Можешь даже не писать ответ, просто садись в машину и приезжай. Я буду ждать».
И я ждала, ждала и надеялась. Стоило мне заслышать шум двигателя, как я выбегала из дома или смотрела в окно, надеясь увидеть на нашей улице автомобиль Элизы. Я представляла себе, как она приедет, как мы с ней крепко обнимемся на пороге, как я поселю ее в очаровательной гостевой спальне на втором этаже. Каждое утро мы будем вместе пить чай, гулять в лесу или в городском парке и разговаривать обо всем на свете. Я расскажу Элизе о своей беременности, и она, возможно, поделится со мной своим опытом и даст какой-нибудь полезный совет. А главное, Элиза уедет из отеля и источник потеряет над ней власть. Здесь, в Лейнсборо, она скорее поймет, что все истории, которые о нем рассказывали, просто выдумки невежественных, суеверных людей. Мы вместе посмеемся над этими глупыми сказками, и уже очень скоро Элиза сама будет удивляться, как она могла верить в подобную ерунду.
Все эти картины представлялись мне настолько реальными, что по утрам, садясь пить чай, я выставляла на стол второй прибор в полной уверенности, что Элиза может постучать в нашу дверь в любую минуту.
Но Элиза не появлялась, и тогда, вылив лишний чай в раковину, я отправлялась в уборную или в ванную и колола себя булавкой — три, четыре, шесть раз! «Она не приехала, но обязательно приедет!» — говорила я себе, вонзая острие в кожу.
Я — миссис Монро, и я жду в гости подругу. Мы будем вместе пить чай, болтать и сплетничать. Я испеку для нее свой лучший черничный пирог, и ей уже не захочется уезжать.
— Я пригласила к нам в гости Элизу Хардинг, — сказала я Уиллу, когда он увидел, что я несу в гостевую спальню чистое белье. О смерти бедной Марты Вудкок я предпочла промолчать. Не стала я говорить ему и о том, как сильно Элизу расстроил этот случай. Уилл знал, что мы переписываемся, обмениваемся рецептами, рассказываем друг другу о погоде, о вышивках и цветах, и, несомненно, считал это в порядке вещей. «Что за простые, невинные души!» — должно быть, думал он.