— Там же ничего нет, — сказала я. — Ты сама сказала, что отель сгорел, осталось одно пепелище.
— Отель, может, и сгорел, но источник наверняка действует, — возразила она.
— Все равно это очень опасно, — не уступала я, вспомнив фотографию в газете: груды головешек и глубокий черный провал на месте подвала.
— Ничего не поделаешь, я должна попытаться, — вздохнула она. — Для Феликса это единственный шанс снова встать на ноги.
Вчера она уехала — уехала в машине мужа, которой едва умела управлять.
Сегодня я весь день гляжу на серое небо, на голые деревья, которые, словно замерзшие великаны, дрожат на ледяном ноябрьском ветру, и гадаю, как она там? Нашла ли она дорогу? Что она увидела на том месте, где был отель?
Я не особенно религиозна и почти не верю в молитвы. В традиционные молитвы, я имею в виду. И все же я не выдержала и поставила за Миртл свечку.
— Прошу Тебя, помоги ей! Помоги и сохрани от зла! — прошептала я.
Потом я пошла в ванную, достала булавку и нацарапала на лодыжке маленькую букву М.
12 ноября 1929 г.
Миртл вернулась!
Она зашла ко мне прямо с дороги, одетая в толстое пальто, шарф и теплую вязаную шапочку с помпоном. Увидев ее, я испытала такое облегчение, что крепко обняла и от души расцеловала. Мне, правда, показалось странным, что Миртл стоит неподвижно и никак не реагирует на мое приветствие, но я не обратила на это внимания и потащила ее в кухню, где как раз поспел чай. На десерт у меня был свежий яблочный пирог, и я отрезала Миртл большой кусок.
В кухне было тепло и уютно, но Миртл не спешила снимать пальто. Она даже шарф не развязала и только стащила с головы шапку.
— Никак не могу согреться, — пожаловалась она и, сунув руку в карман пальто, достала небольшую склянку с водой из источника и протянула мне.
На мгновение мне показалось, будто вода светится. Это, конечно, была только игра света, но впечатление все равно было чрезвычайно сильное, и я почувствовала себя так, словно держу в руках полную банку звезд.
— О-о-о! — выдохнула я. Это было все, на что я оказалась способна, хотя на языке у меня вертелись тысячи вопросов. Осталось ли что-нибудь от отеля? Сильно ли пострадал розарий? Куда девались павлины?
Миртл, очевидно, почувствовала мое нетерпение и, не дожидаясь вопросов, начала свой рассказ:
— До Бранденбурга я доехала без приключений. Задерживаться в городе я не стала и сразу поехала на холм, где стоял отель. Как я и думала, источник совершенно не пострадал; даже ограда вокруг сохранилась, хотя пожарные и брали из него воду. Замок на калитке, правда, сломали, но это вполне понятно. Но когда я подошла к бассейну, я увидела… В воде кто-то был!
Рука, в которой Миртл держала чашку, задрожала, чай выплеснулся на скатерть, но она ничего не заметила.
— Только не говори мне, что я сошла с ума, Этель! Обещай мне!
— Конечно, обещаю! — сказала я, накрывая ладонью ее вторую руку, лежавшую на столе. Рука была холодной как лед, но я решила, что Этель просто никак не согреется после того, как провела несколько часов за рулем. — Все в порядке, рассказывай.
— Я увидела голую женщину, — сказала Миртл, опуская на стол чашку с чаем, из которой так и не сделала ни глотка. — Она как ни в чем не бывало плескалась в бассейне, словно на дворе лето и ни холод, ни ветер на нее не действуют.
— Женщину?
Миртл так долго не отвечала, что я почти решила: она раздумала продолжать. И в глубине души я была этому почти рада. На самом деле мне вовсе не хотелось дослушивать эту историю до конца.
Потом мне вспомнилось письмо Элизы, в котором она утверждала, будто видела в бассейне маленькую Марту Вудкок.
В одно мгновение моя аккуратная, уютная кухонька наполнилась тенями и стала сырой и холодной.
— Да, женщину… — проговорила наконец Миртл. — На вид ей было лет тридцать. У нее были темные, собранные в пучок волосы и темные глаза… И под левым глазом — маленький белый шрам.
При этих словах я буквально похолодела. Мне казалось — мое сердце остановилось, и только легкое движение в животе, похожее на касание крыльев бабочки, привело меня в чувство.
Элиза Хардинг…
Это невозможно, этого не может быть, подумала я и до боли закусила губу, стараясь сдержать рвущийся изнутри крик.
Лицо Миртл, и без того бледное, стало серым.
— Она помогала мне наполнить водой банки.
Я посмотрела на склянку на столе. Звезды внутри погасли, вода потемнела и стала как будто гуще, плотнее. Казалось, это не вода, а какой-то странный сироп.
— Потом она предложила мне искупаться, — сказала Миртл. — И не просто предложила… Она была очень… настойчива. — Взгляд Миртл потяжелел, зубы сжались. — Я, конечно, отказалась — сказала, что мне нужно как можно скорее вернуться к мужу, но… На самом деле я подумала… нет, я поняла, что если я сейчас залезу в бассейн, то обратно уже не выберусь. И вовсе не из-за холода, а из-за нее. Из-за этой женщины. «Ну, значит, в другой раз…» — сказала она, потом улыбнулась и нырнула. Больше я ее не видела.