— В шесть лет у нее было больше мужества, чем у большинства взрослых, — сказал Тед.
Диана, как и собиралась, прочла стихотворение Мэри Оливер «Когда приходит смерть», которое тронуло большинство гостей до слез. Я и сама почувствовала, как теснит в груди, а плечи слегка вздрагивают от беззвучных рыданий. Наконец тетка передала слово мне, и я, вытерев слезы, неверным шагом поднялась на возвышение.
«Расскажи им, как ты вычеркнула меня из своей жизни, — раздался у меня в ушах голос сестры. — Как ты не брала трубку. Как не подошла к телефону, когда я звонила тебе в последний раз в жизни».
Лица собравшихся передо мной расплывались, но я чувствовала, что все взгляды устремлены на меня. Кое-кто из этих людей наверняка знал, какая я эгоистичная свинья. Я не навещала сестру целый год. Я не приехала ни на День благодарения, ни на Рождество, ни на Пасху и появилась, только когда Лекси не стало.
В замешательстве я провела тыльной стороной ладони по лбу и почувствовала, что моя кожа покрылась липким холодным потом. Под глазом запульсировала жилка — предвестник очередного приступа мигрени.
— Позвольте мне рассказать один случай из нашей с Лекси жизни, — начала я. — Когда моей сестре было девять, а мне — шесть, она придумала построить космический корабль…
В зале засмеялись. Несколько человек кивнули, а Тед улыбнулся. Он знал эту историю и сам не раз рассказывал знакомым, когда хотел похвастаться, какая у него умница-дочь. Я перевела дух и продолжила:
— …Лекси взяла большую коробку от холодильника и оклеила фольгой. По бокам и наверху она прорезала иллюминаторы и затянула пищевой пленкой. Потом она перетащила коробку в нашу комнату, закрыла дверь и опустила жалюзи, так что внутри стало темно. А потом Лекси сотворила маленькое чудо. Она взяла большой электрический фонарь, с которым мы ходили в походы, и надела на него консервную банку без дна. Вместо дна была фольга, в которой Лекси проткнула иголкой множество отверстий. И вот когда она включила фонарь и направила его вверх, я увидела, как потолок нашей комнаты превратился в звездное небо…
Зажмурив глаза, я представила себе эту картину и на несколько мгновений словно вернулась в прошлое. Я даже услышала, как голос Лекси произнес: «Начинаю обратный отсчет! Залезай скорее внутрь, Джекс, иначе мы опоздаем!»
Слегка откашлявшись, я продолжила:
— …В тот день мы облетели всю Галактику, потрогали кольца Сатурна и устроили пикник на Плутоне. Лекси вращала фонарь, и звезды тоже вращались, так что у меня даже закружилась голова. Это было так чудесно, что мне совсем не хотелось возвращаться на Землю. Немногим людям дано владеть волшебством. Моей сестре это было дано… — закончила я.
Когда церемония закончилась, мы пригласили всех на поминки в Ласточкино Гнездо. Перед отъездом туда многие подходили к нам и говорили, что прощание получилось на редкость трогательным. Диана, стоя рядом со мной, представляла мне тех, кого я не знала. Я честно пыталась запомнить лица и имена, но уже очень скоро они так перепутались у меня в голове, что я бросила это занятие.
Самым любопытным мне показалось, что почти каждый из пришедших на прощание горожан мог рассказать мне что-то о моей сестре. Так я узнала, что Лекси каждую среду ездила на фермерский рынок и покупала там выращенную на органических удобрениях клубнику, чтобы готовить джем. Кто-то спросил, пробовала ли я когда-нибудь этот джем, и мне пришлось солгать — сказать, что да, конечно, было очень вкусно, такого замечательного джема я никогда в жизни не пробовала. Потом какая-то женщина сообщила мне, что Лекси писала чу́дные акварели и даже выставляла их на местной ярмарке ремесел.
— Я и не знала, что Лекси рисует, — ляпнула я, не в силах скрыть свое удивление.
Женщина — я смутно помнила, что ее фамилия Диган и она является председателем местной гильдии искусств, — смерила меня недоуменным взглядом. Как можно не знать такие вещи о своей родной сестре, словно хотела она сказать. Впрочем, вслух миссис Диган сказала совсем другое.
— Лекси была очень талантлива. Все акварели, которые она выставляла, были проданы. Я сама купила одну.
Между тем моя мигрень потихоньку набирала силу, и каждая история, каждый факт, который я узнавала о сестре, вонзались в мой мозг точно раскаленный гвоздь. Похоже, я действительно многого не знала о Лекси — о человеке, с которым когда-то делилась самым сокровенным.